Проклиная все на свете, Лео выскочил из клуба на улицу. А если Дина звонила?!
Звонила, и не раз. И Павел звонил. А когда он прочел смс от Дины, то у него потемнело в глазах.
«Цыпочка» — тематический клуб, где с октября проходят «дикие» вечеринки. И его девочка едет туда. Одна!
Он позвонил ей на телефон. Вдруг успеет остановить? Длинные гудки, никто не отвечает. Павлу — то же самое. Ладно, звонить можно и в дороге. Лео спустился к компании и отозвал Егора, чтобы извиниться.
— Конечно, поезжай. Может, я с тобой?
— Справлюсь. Я всех там знаю, просто никто не знает Дину.
К ним подошел Илья и, выслушав краткое объяснение Лео, сказал:
— Я с тобой. Не обсуждается. Тем более, там Пашка.
Лео махнул рукой и помчался наверх, ловить такси.
Дина спешила, как могла. К счастью, таксист попался толковый, сразу нашел нужный адрес. Да и клуб этот оказался недалеко от дома Лео, не пришлось ехать на другой конец Москвы. И деньги удалось по пути снять. А неприятности начались, едва она переступила порог клуба.
Поначалу ее не хотели пускать. Охранник на входе требовал какое-то кодовое слово, и она, торопясь и путаясь в словах, объяснила, что привезла деньги для человека, который находится внутри, по его же просьбе.
— Зовут как? — сурово спросил верзила-охранник.
— Дина…
— Да не тебя, его.
— Павел.
— Павел, а дальше? Отчество? Фамилия? Ник?
— Не знаю…
— Он кто? Дом или саб?
И тут бы Дине развернуться и бежать, пока не поздно, ведь клуб оказался тематическим, раз охрана в курсе, но она, наоборот, обрадовалась.
— Дом, конечно. Он меня ждет. Это в уплату долга.
— Погоди, я узнаю.
Он вызвонил напарника, ушел и быстро вернулся.
— Пойдем, провожу.
Они шли какими-то служебными коридорами, узкими и извилистыми, а потом охранник впихнул Дину в комнату, где находилось трое мужчин.
Дина узнала Павла — он был пьян, смотрел на нее мутным и злым взглядом и сидел, развалившись, на потрепанном диване. Рядом с ним — незнакомый мужчина, такой же крупный, как и охранник. В углу комнаты, в кресле, расположился еще один — высокий и худощавый, с масляными маленькими глазками.
По спине у Дины пробежал холодок. Она уговаривала себя не бояться, ведь это же Павел, друг Лео.
— Ди-и-ина… — протянул Павел. — Привезла деньги?
— Да, — ответила она и вытащила из сумочки купюры. — Вот.
Она протянула их Павлу, тот взял, раскрыл пачку веером, как карты, и захохотал.
— Ди-и-ина… Ты — дура, да? Ты чего притащила?
Она испуганно отступила и натолкнулась на охранника — он стоял прямо за ее спиной.
— Д-деньги… — ответила она. — Пятьдесят тысяч, как вы просили.
— Евро! — рявкнул Павел, швыряя ей в лицо купюры. — Евро, а не рубли, глупая корова!
Дина вздрогнула, как от пощечины. Она уже успела отвыкнуть от оскорблений. Подавив всхлип, она присела и стала собирать деньги.
— Похоже, тучи сгущаются, — произнес тот мужчина, что сидел в кресле.
— Я решу проблему! — рыкнул Павел. — Эй, Ди-и-ина… Где Лео?
— На мальчишнике, — ответила она тихо. — У Егора.
— О черт! Точно! Это сегодня? Илья тоже там?
— Наверное. Я не знаю.
Она ползала по полу, потому что оставить вот так деньги, заработанные для близнецов, было невозможно. Никто из мужчин ей не помог.
— Ты саба Лео, детка? — спросил мужчина из кресла.
— Да, — ответила она.
— Аферистка, прибравшая к рукам моего друга, — фыркнул Павел. — Не верь ей, Герман. Охотница за чужими деньгами.
— Ты носишь ошейник Лео, детка? — снова обратился к ней Герман.
— Нет…
— Да брось ты эти бумажки! Они не твои! — Павел наклонился, схватил Дину за волосы и рывком поднял с колен. — Отдай!
Он выхватил купюры из кулака, порвав несколько, швырнул их в сторону и дыхнул ей прямо в лицо перегаром:
— А, может, ты мне и поможешь, Ди-и-ина? Сколько за нее дадут на аукционе, Герман?
— Столько, сколько тебе надо, точно не дадут.
— Да ну! Давай попробуем.
— Паш, если она под опекой Лео, то…
— На ней нет его ошейника! И она пришла на вечеринку, где правила одинаковы для всех: свободные сабы продаются с аукциона.
— Я пришла, чтобы помочь вам, — прошептала Дина, с трудом сдерживая слезы. — Я думала, что вы — друг Лео…
Пощечина оглушила ее и сбила с ног.
— Я хочу, чтобы ее подготовили к аукциону, — прошипел Павел, обращаясь к охраннику.
— Твое право, — заметил Герман. — Но запомни, что я был против.
Дина расплакалась. Что-то теплое текло по подбородку. Павел разбил ей губу. Ерунда. Гораздо страшнее то, что с ней собираются сделать. Продать на аукционе. Кому? За что? Ведь все — добровольно, разве нет?