Мария поняла, что он хочет сказать, и, хотя было ясно, что она не хочет этого делать, она отпустила его шею и схватила куртку, а затем отступила назад.
Уже жалея об этом, Мария легла на кровать, сексуально расстроенная. – Ты мне за это должен. Очень сильно.
Глядя на нее, лежащую на шелковистых простынях и прикрытую лишь пиджаком, Доминик еще больше пожалел о том, что укрыл ее пледом, чтобы уложить в постель.
Взяв под контроль свои мысли и самоконтроль, он снова сел на край ее кровати. – Я хочу, - сказал он, видя, как она разозлилась. Дом улыбнулся, наклонившись, чтобы украсть сладкий поцелуй с ее губ: – Как насчет ужина завтра у Кэт? Она пригласила меня прийти, чтобы провести время с ней и... Дом ненавидел произносить это слово.
– Драго. – Мария с улыбкой помогла ему, взяв милостливого мужа.
– Так ты пойдешь со мной? - спросил он снова, когда она не ответила.
– А ты уверена, что мне стоит идти? Это не семейное дело?
– Не волнуйся. – Дом украл еще один поцелуй. – Ты скоро будешь.
Если Марии что-то и нравилось, так это уверенность в себе.
Украв несколько своих поцелуев, Мария, наконец, согласилась, видя, как это важно для него. – Буду, но это не совсем компенсирует то, что ты не трахаешь меня.
– Я постараюсь как-нибудь загладить свою вину, - пообещал он.
– У меня есть идея, как ты можешь это сделать прямо сейчас. – Мария схватила его за волосы и втянула в очередной глубокий поцелуй, который Дом был вынужден прервать.
Мария, пьяная от возмущения, откинула голову на кровать. – Что со мной не так? Что ты со мной сделал?
Доминик не удержался и рассмеялся, откинув пряди золотистых волос с ее лица. Ему было немного жаль ее. – Принцесса, ты возбуждена. Я знаю, что тебе, возможно, чуждо это чувство, но тебе просто необходим хороший трах.
Мария открыла рот.
– После того, как мы поженимся, - заключил он.
– Ладно, - икнула Мария, сдаваясь только потому, что от алкоголя у нее начали опускаться веки.
– Спокойной ночи, Мария. – Дом в последний раз нежно поцеловал ее в губы. – Я люблю тебя.
Веки Марии полностью опустились, и она едва успела произнести:
– Спокойной ночи, Домин...
Улыбаясь спящей Марии, он тыльной стороной пальцев провел по ее щекам, не желая покидать ее. Он знал, что она ему не по душе, но не думал, что можно так сильно влюбиться в кого-то. Впрочем, Дом должен был догадаться, что так и будет. Он был человеком, который, когда любил, любил сильно.
Подхватив ее туфли на каблуках и платье, он с сожалением отошел от нее. Он тихонько подошел к другой двери в ее комнате, которая, как он знал, должна была быть шкафом, но, черт возьми, он не думал, что она будет выглядеть так. Половина шкафа была завешана одеждой, а другая половина - сумочками и обувью. Если это был ее шкаф здесь, то интересно, как выглядел ее шкаф в семейном доме.
Дом положил платье на бархатную скамеечку в центре шкафа, где, по его мнению, она надевала свои туфли, а сам пошел ставить туфли на каблуках на единственное незаполненное место.
Хотя он мог бы всю ночь перебирать вещи, которые с нетерпением ждал, когда она наденет, особый интерес у него вызвали туфли на каблуках. Он выбрал около пяти пар, которые он попросил бы надеть перед уходом.
Он уже собирался выключить свет в шкафу, но тут его внимание привлек единственный черный предмет, который он увидел. Подойдя к нему, Дом снял вешалку с вешалки, чтобы взглянуть на нее.
Улыбаясь, Доминик все же нашел способ полюбить Марию еще сильнее... глядя на пиджак, который он подарил ей, когда оставил в холодильнике.
Мария могла бы утверждать, что любит Кайна, но в ее шкафу висел именно его пиджак.
Сорок вторая глава
И снова здравствуйте...
Тихо закрыв дверь в пентхаус Марии, Доминик прошел на фут в другую сторону и постучал в дверь. Он не относился к тому, кто там жил, с таким же уважением.
Когда дверь открылась, оказалось, что даже бугимен спит, так как появился Люська, обещающий смерть взглядом. – Лучше бы у тебя была веская причина, чтобы разбудить меня...
– Четыре? – прорычал Доминик, не заботясь о драгоценном сне босса. – Четверо твоих людей полегли, защищая ее, а ты, блядь, позволяешь Марии разгуливать по Канзас-Сити, где ей заблагорассудится?
Лука скрестил руки на груди. – Если ты, блядь, не заметил, она не разговаривает со мной с тех пор, как я сказал ей, что убил ее последнего парня. – Он молча пообещал, что со вторым парнем он поступит так же. – Ей больше не нужна моя защита.
Дом яростно на него набросился: – Это не значит, что ты ее слушаешь!
– Если ты так считаешь, почему бы тебе не попросить кого-нибудь из своих долбаных мужиков присмотреть за ней.