А вот вторая рана выглядела страшно. Кожа практически обуглилась, пузыри, которые там, видимо, были – полопались, из раны сочилась сукровица.
Я рухнула плашмя на диван, вперив невидящий взгляд в потолок, и стала глубоко и размеренно дышать, стараясь прогнать тошноту – комок подкатился к самому горлу. Я пыталась прогнать из памяти это страшное зрелище, но оно стояло перед глазами.
Теперь я поняла, откуда эта разрывающая боль, которую я почувствовала при пробуждении – меня жгли огнём, пока я была в отключке. И стали понятны слова о том, что я не регенерирую ни сознательно, ни бессознательно. Меня для того и разбудили, чтобы проверить, не исцелюсь ли я усилием воли.
Садисты! Они же видели, что я не исцеляюсь, и всё равно решили повторить попытку. И если бы Фрэнк не появился именно в этот момент, вторая рана не отличалась бы от первой. А может, была бы ещё страшнее. И кто знает, что мне предстояло потом? Вивисекция? Лоботомия? Что?!
Я почувствовала, как слезы побежали у меня из глаз, стекая по вискам и затекая в уши. За что со мной так? Я же никому в своей жизни не причинила зла, а меня палили горелкой как... как... поросёнка! Да и того палят уже зарезанным, а меня – живьём. И они ещё меня называли «мутантом». Да они же сами не́люди!
– Что случилось? Сильнее заболело? – Фрэнк плюхнулся рядом со мной на колени, его пальцы вытерли мои слезы. «Без когтей», – машинально отметила я и перевела на него взгляд. Крылья исчезли, как тогда, на заднем дворе миссис Клиффорд. Жаль, я бы хотела рассмотреть их поближе.
– Нет, не сильнее, – я помотала головой, вытирая виски ладонями. – Просто я вдруг осознала, что если бы ты не пришёл... Меня бы могли на кусочки разрезать. Живьём. Для исследования. Мне стало так жутко и... обидно. За что так со мной?
– Люди боятся неизведанного и непонятного, видят в этом угрозу. И стараются... предотвратить.
– Но я же не представляю для них никакой угрозы, – всхлипывала я.
– Ты – нет. Насколько я успел узнать, твой вид не представляет для людей угрозы, так же как и мой. Но этого нельзя сказать о вампирах, например.
– О вампирах? Они существуют?
– Конечно. С некоторыми я даже лично знаком. Не все они плохие, но... Мы ведь не знаем, как возникла эта организация, что произошло с теми, кто её создал? Какая трагедия заставила их ополчиться на всех, кто отличается от остальных? Я не оправдываю их методы, я просто пытаюсь объяснить, почему именно ты. Потому что ты отличаешься. А если учесть вчерашнее происшествие... В каком-то смысле я тебя подставил. Но я и подумать не мог, что тебе не поверят!
– Мистер Бродерик, он меня видел. В окно. За секунду до взрыва.
– Да, именно этот мерзавец тебя и выдал! Не думал, что можно быть настолько подлым. Но это не поможет ему уйти от правосудия, поверь. А теперь, давай-ка я займусь твоей ногой. И первым делом вколю-ка я тебе обезболивающее.
Фрэнк переместился к моему бедру, а я снова уставилась в потолок, не желая вновь видеть свои раны. Я почувствовала укол, и очень скоро – облегчение. Я выдохнула. Пока боль не стихла, я даже не осознавала, насколько сильной она была, и в каком напряжении я находилась всё это время. Потом я услышала шипение, и раны ощутили приятную прохладу. Я скосила глаза, чтобы увидеть Фрэнка, но не свою ногу. Он что-то распылял на неё из небольшого баллончика. Словно почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне и улыбнулся.
– А медикаменты-то тут весьма современные. На все случаи жизни запаслись. Извини, Солнышко, но мне придётся наложить на раны повязку. Это... болезненно, но необходимо, чтобы не занести в раны грязь. Я, конечно, продезинфицировал их, но…
– Ладно, – кивнула я. – Надо, значит, надо. Тем более, после укола я почти не чувствую боли. Почти…
Я снова перевела взгляд на потолок и сморщилась, когда ткань легла на открытую рану. Всё равно больно, но я не стану этого показывать, Фрэнк и так расстроен.
– А что это вообще за место? – чтобы как-то отвлечься, спросила я. – Ну, вот эта вот комната. Здесь такая толстенная дверь, словно это – бомбоубежище на случай ядерной войны.
– В каком-то смысле так оно и есть. Только защитить должно не от бомбёжки, а на случай, если «мутанты» вырвутся на свободу. Персонал сможет здесь отсидеться, пока не придёт помощь. Эта комната считается неприступной.
– Считалась, – с улыбкой поправила я.
– Просто они никогда не имели дела с гаргульей, – Фрэнк сделал паузу, после чего осторожно уточнил. – Ты ведь уже знаешь, кто я такой, верно? Судя по твоему вопросу Эрику…