А как он смотрит на мою грудь!
Жадно. С восторгом.
После родов грудь увеличилась. Макс наклоняется и лицом упирается в ложбинку, дышит тяжело, прерывисто. Носом проводит по шелковистой ткани белья. Очень нежно, чувственно. Как же хочется податься вперёд, навстречу к нему, но я останавливаю себя.
– Макс, ты потом не пожалеешь?
– Я жалею, что потерял два года.
– Что ты этим хочешь сказать?..
Не даёт мне договорить и накрывает мои губы поцелуем.
Максимильян
Ее тело сразу откликается на мою ласку. Но она сдерживается. Лицо напряжено.
Она что-то начинает говорить про сожаления…
Затыкаю ей рот поцелуем, мягким и соблазняющим – держит оборону.
Нежно провожу по ее ротику языком – она ослабляет немного свои губы.
Целую сначала ее верхнюю губу, потом нижнюю… оттягиваю ее осторожно… и посасываю… и припадаю ко рту. Она уже его открыла и готова принять мой язык, чем я сразу пользуюсь. Но я не врываюсь, нет. Медленно соблазняю, исследую ее рот, нахожу ее язычок, сплетаюсь с ним.
Её руки, лежавшие до этого на кровати, обвили мою голову и тянут ее на себя.
Отрываюсь от ее губ и прокладываю дорожку из поцелуев к следующей чувствительной точке – ее ушкам. Обхватываю мочку губами, немного оттягиваю, но моя девочка сходит с ума совсем от другого.
Сильнее наклоняюсь и спокойно выдыхаю ей в ухо. Ни в коем случае нельзя дуть, только выдыхать носом. Не знаю, в чем причина, но именно от этого ей сносит крышу. И да, она издаёт стон и выгибает спину, и даже пытается отстраниться, чтобы прервать эти сладостные муки.
Я не позволяю, фиксирую ее голову одной рукой и продолжаю дышать ей в ухо. Второй рукой глажу грудь, через белье обвожу пальцем сосок. Она извивается подо мной.
«Моя чувственная девочка».
Отрываюсь от нее и смотрю в глаза – они закрыты.
– Ника, посмотри на меня.
Проходит пара секунд, прежде чем она понимает мою просьбу. Взгляд расфокусирован. Через мгновенье она смотрит на меня с непониманием:
– Займемся сексом, детка?
Секунда, две… три… и вот они – мои чёртики в глазах.
– Иди к черту, Макс! Ненавижу тебя! Отпусти!
Колошматит своими ручонками напропалую – снова беру их в захват.
– Тихо ты, тихо. Получишь сейчас своё удовольствие, только на моих условиях, – проговариваю, еле сдерживая смех.
– Ты!.. Ты!.. Гад! Слезь с меня! Слышишь?!
– Слышу, слышу. А теперь ты послушай. Сейчас мои фантазии превратятся в реальность, и мы оба получим колоссальное удовольствие, – елейным голосом объявляю ей.
– Я не согласна, слышишь! Это будет изнасилование! Я на тебя жалобу накатаю!
– Я думаю, ты скорее попросишь меня повторить, нежели побежишь к ментам писать записки. Все, хватит разговоров, – протягиваю руку к прикроватной тумбе и достаю оттуда веревку. Вижу изумление в ее глазах, – знаешь, сначала планировал воспользоваться наручниками, но потом понял, что хочу именно верёвкой, как тогда, на аукционе.
– Нет, да ты больной.
– Да. Больной тобою. Так что ты должна меня вылечить.
Закрепляю ее запястьях у изголовья кровати, и пока я это делаю, Ника не сопротивляется, только говорит:
– Таких больных, как ты, лечат в больницах – психиатрических, – и улыбается.
Вот же зараза мелкая. Самой же эта идея понравилась, но никогда не признается, малявка.
– Ника, скоро договоришься так, что и рот твой закрою чем-нибудь типа скотча. А я хочу слышать твои стоны, не лишай меня этого удовольствия.
– Макс, ради твоего удовольствия я могу начать стонать прямо сейчас, – мастерски имитирует соответствующие звуки.
«Вот же зараза. Ты у меня сейчас поохаешь, дорогуша. Руки закреплены, ну что ж, начнём нашу игру, мисс нехочуха».
Накрываю рот Доминики своим: невозможно слышать эти наигранные стоны. Целую поначалу властно, но получив ответный, становлюсь нежнее. Руками ласкаю сочную грудь через белье. Это мою девочку не заводит, а злит.
«Давай, попроси меня», – мысленно внушаю ей, но в ответ я слышу лишь прерывистые вздохи. Отрываюсь от губ, дорожкой поцелуев спускаюсь к шее, к венке, которая пульсирует в бешеном темпе. Покрываю ее поцелуями, затем втягиваю настойчивее кожу дабы оставить свой след на ее теле. Просто хочу этого. И она это любит, я знаю. Сама поступала так же, раньше.
Доминика
Как же он умеет целовать, как будто говорит: «Весь мир к твоим ногам упадёт, только попроси меня». А потом ласкает мою шею и… ставит засос. Мм… как же трудно сдерживать стон. Ещё немного и я не выдержу. Одна рука ласкает левую грудь, вторая рука сжимает ягодицы, язык рисует узоры по контуру лифа. Выгибаюсь навстречу, хочу более решительных действий.