«Только не заставляй меня отсасывать тебе», — мысленно взмолился Матео.
Сервантес убрал руку от лица юноши и откинулся на спинку скамьи.
— Ну так, каково это ощущать бога внутри себя?
Матео взглянул на Сервантеса, поспешно обдумывая, что ответить. Это были люди, которые преклонялись пред богами, и любое неугодное высказывание могло привести к неминуемому наказанию. Если он планировал выжить в этом мире, нужно научиться играть по их правилам.
— Для меня огромная часть и наслаждение, что он стал моим первым, наставник, — солгал Матео.
Сервантес усмехнулся и кивнул.
— А ты учишься.
Эти слова слегка смутили юношу. Неужели Сервантес видел его насквозь? Наверняка так и было, ведь всё читалось на лицо Матео, когда наставник увидел его сразу после секса с Элоем. Но возможно, это была своего рода похвала за то, что парень держал свои истинные эмоции при себе. Он действительно учился.
Глава 9
Спустя час они вернулись в лудус. Первым экипаж покинул Сервантес, а следом за ним Матео, которому движения давались сложнее. Он проследовал за наставником туда, где лекарь, Томас, осуществлял уход за ранеными. Сервантес жестом приказал охраннику позвать лекаря и все время ожидания не сводил глаз с Матео, который стоял, оперевшись на одну из кушеток.
Вскоре лекарь появился.
— Его серьезно повредили? — спросил он, подходя к Матео.
— Его порвали там, и все распухло. Бог Элой поимел его, как следует, — заявил Сервантес.
— Наклонись, парень, — сказал лекарь.
Матео сделал, как велено, сильнее склонившись вперед, позволив лекарю осмотреть его задницу.
— Да уж, действительно распух знатно, — отметил лекарь.
— За вечер в нем побывало два члена, а дальше его ждет еще больше, — сказал Сервантес.
— Безусловно, но сегодня он нуждается в передышке и завтра, думаю, тоже. Не забывай, что необходимо, чтобы он окреп и был готов приступить к тренировкам. Его раны и так еще не до конца зажили, а теперь еще и это, — лекарь указал на задницу Матео.
Сервантес фыркнул.
— Он молод и крепок, поэтому завтра же приступит к тренировкам, — выпалил он, отмечая недовольное выражение лица лекаря. — К легким тренировкам. Это приказ господина.
Томас вздохнул:
— Пусть так. Но сегодня только отдых.
— Дай ему какую-нибудь мазь и отдай под мое руководство, — настаивал Сервантес.
Матео понятия не имел, превосходит ли Сервантес Томаса по рангу или же они были на равных. Оба они были рабами, но с прилично расширенными властными полномочиями. Матео пробыл здесь уже три недели, но вопросов меньше не становилось.
— Я вымою его и лишь потом намажу мазью, — ответил лекарь.
— Тогда живее, — рявкнул Сервантес.
Матео не произнес ни звука, пока лекарь промывал его от спермы и крови. Данные манипуляции вызывали жжение, но в то же самое время заглушали боль. Мазь, нанесенная после этого, даровала ему утешение, так как охлаждающий эффект притупил болевые ощущения, что было столь желанно для Матео. Затем, когда все было сделано, юноша вернулся в свою камеру в сопровождении Сервантеса, который снова запер его за решеткой.
— Уже завтра мы приступим к твоему обучению. К тому же это последняя твоя ночь в этой камере. Дальше ты сам за себя, — заявил Сервантес и удалился.
Матео опустился на пол. Все его тело ныло, чувства были уязвлены, а дух практически сломлен. Но все же надежда на то, что однажды он обретет свободу, была жива.
Настойчивые удары в бок вырвали Матео из блаженного сна. Открыв глаза, он увидел Кодака, смотрящего на него сверху вниз.
— Поднимайся, время тренировки, — сообщил темнокожий гладиатор-охранник.
Как бы ни было сильно желание Матео снова закрыть глаза и вернуться в страну грез, он понимал, что у него нет выбора. Парень поднялся на ноги, слегка поморщившись от боли в заднице, а также в боку, так как его раны еще не зажили. Матео проследовал за Кодаком, который вывел его во двор, где уже собрались остальные гладиаторы.