В конце дня Матео едва волочил ноги по направлению к своей камере, но возле входа его окликнул Кодак. Юноша повернулся лицом к гладиатору-охраннику.
— Что-то не так? — поинтересовался он.
— Для начала тебе нужно принять ванну, чтобы смыть с себя дневную вонь, а затем нанести визит к господину. Намажь свое тело маслом после купания. Нашему доминусу нравится это, — сообщил ему Кодак.
Эти слова легли на Матео тяжелым грузом. Всего сутки назад он был девственником, а теперь, казалось, что все только и думают о том, чтобы овладеть им вопреки его желанию. Его тело было абсолютно вымотано и изнывало от боли, но юноша знал, что доминус непременно захочет трахнуть его и без того больную задницу. Теперь он надеялся лишь на то, что после этого он наконец-то сможет отправиться ко сну.
Повинуясь приказу, Матео направился в общую баню, где уже собрались все гладиаторы, чтобы смыть грязь минувшего дня в теплых водах трех огромных глубоких чанов. Скинув набедренную повязку, юноша забрался в одну из просторных ванн, в которой было меньше всего людей. Он ощущал на себе взгляды и молил о том, чтобы за ними не последовало ничего более. К его несчастью, в чан, где устроился Матео, залез Борис.
— Теперь ты не так защищен, как тогда за решеткой, — сказал он, присаживаясь рядом с Матео и прижимая свою волосатую грудь к его руке.
В первые дни после прибытия в лудус Матео был кроток, напуган и неуверен в своей дальнейшей участи. Сейчас же юноша давал себе отчет, что если он планирует выжить, то должен отбросить всю робость, что у него есть. Он попал в мир воинов и варваров. Они привыкли получать то, что хотят, не спрашивая разрешения, и способны убить просто ради забавы и собственного тщеславия. Если Матео планировал самоутвердиться здесь, ему необходимо было измениться, забыть о своих страхах и сомнениях. Он должен был стать истинным гладиатором.
Он посмотрел на Бориса:
— Отвали от меня.
Борис ухмыльнулся и схватил юношу за подбородок, запрокинув его голову назад.
— Гляньте-ка, воробушек вздумал дать отпор кондору.
— Даже хищная птица может стать жертвой того, кто сильнее, — ответил Матео.
Борис зарычал и сильнее прижался к Матео, вдавливая того к краю чана. Вода плескалась между ними, когда они схлестнулись взглядами.
— Возьми мой член, — потребовал Борис.
Матео почувствовал, как ему в живот упирается твердая мужская плоть. Зловонное дыхание мужчины ударило ему в лицо, но он старался игнорировать это. К тому же не было сомнений, что его собственное дыхание тоже не благоухает, хотя Бориса это мало интересовало.
— Нет, — запротестовал Матео.
— Вот как, — прорычал Борис, а затем отпустил подбородок юноши и схватил его за плечи, пытаясь заставить развернуться. Никто из гладиаторов не пришел к нему на защиту, и Матео осознавал, что каждый из них хочет посмотреть, сможет ли он оказать сопротивление или сдастся? И даже, если в конце концов его сломают, произойдет ли это без боя? Матео понимал, что настал тот момент дать отпор, иначе все придет к тому, что его будут использовать как шлюху, а этого он совсем не желал.
— Убери руки! — крикнул Матео, оттолкнувшись от мощной, загорелой и волосатой груди Бориса. Именно в волосах Матео увидел выход, и он вцепился в них, дергая настолько сильно, как только мог.
— Ах ты сученок! — Борис взвыл от боли, когда клок волос с его груди выпал из кулака Матео. Другие гладиаторы засмеялись над этим выпадом, сочтя его довольно мудрым.
— По всей видимости, наш ягненок превращается в волка, — сказал один из мужчин, уже закончивший купание и приближаясь к ним. Матео бросил взгляд в его сторону, а затем на Бориса, чувствуя, что эти двое собираются объединится против него. Мужчина приобнял юношу за плечи и притянул к себе.
— Тебе понравилось ощущение члена в твоей дырке, мальчик?
— Я не мальчик, — огрызнулся Матео.
По толпе вновь пробежала волна смешков. Часть мужчин снова вернулась к водным процедурам, в то время как некоторые переключились на утехи, лапая и лаская тела друг друга.