— Взгляни на них, — сказал гладиатор, указывая на троих мужчин, расположившихся в углу ванны напротив них. Матео обернулся и увидел, что они ласкают члены друг друга, сливаясь в поцелуях. Это зрелище действительно возбуждало Матео, особенно теперь, когда он имел представление о том, каково это ощущать прикосновение другого мужчины на своем теле. Прежде чем Элой грубо овладел им, юноша испытывал блаженство, ощущая бога между своих ног.
— Я не хочу делать этого с вами, — сказал Матео с уверенностью. Он не желал этих двух мужчин, тем более после водных процедур и так маячила перспектива быть трахнутым доминусом. В данный момент юноша не хотел никого.
— Меня не волнуют твои желания, — заявил Борис, прижимая Матео спиной к себе.
— Наверняка его задница еще не оправилась после того, как он был трахнут богом, — вмешался Фейлонг, втирая масло в тело. — Дай ему несколько дней, прежде чем поиметь.
— Не лезь не в свое дело, Фейлонг, — прорычал Борис и начал тереться членом о спину юноши. — Вот так, уже хорошо.
Второй гладиатор схватил Матео за подбородок, приблизив свое лицо к его.
— Тебе придется поиграть с нами, — сказал он, прежде чем насильно поцеловать Матео. В этот же момент он с криком отпрянул. Его губа кровоточила от раны, нанесенной юношей.
Свидетели этой сцены залились смехом пуще прежнего.
— Походу, он уделал вас обоих? — вставил Ганс.
— Я трахну его дырку! — прорычал Борис, хватая Матео за бедра сзади и подтягивая вверх. Юноша взмахнул рукой и нанес удар локтем в лицо обидчика, сломав ему нос. Борис взвыл от резкой боли и выпустил его из хватки, позволяя Матео снова погрузиться в воду. Окружающие снова рассмеялись, наблюдая, как мощный гладиатор пытается остановить кровотечение из носа.
— Прекратить! — раздался низкий голос Сервантеса, заглушая собой смех и болтовню. Даже те мужчины, которые предались утехам, прервались и повернулись в сторону своего учителя. — Борис, Григорий… Сегодня его дырка вам не достанется. Борис, подойди.
Горе-гладиатор, вылезая из ванны, одарил Матео взглядом, полным ненависти. Затем он отвернулся и подошел к Сервантесу, который принялся осматривать его нос. С губ Бориса сорвался стон, когда учитель слегка нажал на перегородку.
— Перелом, — подтвердил Сервантес, а затем повернулся к Матео. — Твоих рук дело?
Матео кивнул:
— Да, учитель.
Он не был уверен, грозит ли ему наказание за это, но был готов его понести.
Сервантес ухмыльнулся и снова переключился на Бориса.
— Погрей сегодня свой член в какой-нибудь другой дырке. Но сначала наведайся к лекарю, чтобы привести себя в порядок.
— Слушаюсь, учитель, — ответил Борис и прошел мимо Сервантеса, покидая бани.
Сервантес окинул взглядом остальных.
— Купайтесь, трахайтесь, чешите языками, как вы, суки, любите делать. А завтра я выбью все это дерьмо из вас на тренировках.
В ответ на данное заявление в воздухе раздались смешки. И некоторые снова вернулись к плотским утехам, словно их и не прерывали.
— А ты, заканчивай и намазывайся маслом. Не тяни, — обратился Сервантес к Матео.
— Слушаюсь, учитель, — ответил Матео, поспешно заканчивая водные процедуры. Григорий отступил в сторону, чтобы не мешать ему, но не сводил глаз с Матео, беспрерывно лаская свой член. Юноша постоянно бросал в его сторону суровые взгляды, чтобы держать его на расстоянии. Покинув ванну, Матео подошел к бутылке, которой до этого пользовался Файлонг, и вылил часть содержимого себе в ладонь, натирая тело благоухающим маслом сандалового дерева. Ему нравилось, насколько нежной и гладкой становилась его кожа после нанесения масла, совсем как прошлой ночью. Прежде чем покинуть купальни и подойти к Сервантесу, наблюдающему за гладиаторами, Матео подобрал свою набедренную повязку с пола.
— Ступай за мной, — приказал учитель, и Матео последовал за ним. — Ты правильно сделал, дав отпор Борису. Убей в себе мальчика и становись мужчиной.
— Конечно, учитель, — ответил Матео.
Безусловно, он был напуган, когда сломал нос одному из гладиаторов, но сделал все, чтобы его испуг не просочился наружу. В противном случае, он остался бы никем в глазах остальных. Матео сомневался, сможет ли противостоять Борису и Григорию, если они снова покусятся на него, но был готов попробовать.