Борис зарычал и сильнее прижался к Матео, вдавливая того к краю чана. Вода плескалась между ними, когда они схлестнулись взглядами.
— Возьми мой член, — потребовал Борис.
Матео почувствовал, как ему в живот упирается твердая мужская плоть. Зловонное дыхание мужчины ударило ему в лицо, но он старался игнорировать это. К тому же не было сомнений, что его собственное дыхание тоже не благоухает, хотя Бориса это мало интересовало.
— Нет, — запротестовал Матео.
— Вот как, — прорычал Борис, а затем отпустил подбородок юноши и схватил его за плечи, пытаясь заставить развернуться. Никто из гладиаторов не пришел к нему на защиту, и Матео осознавал, что каждый из них хочет посмотреть, сможет ли он оказать сопротивление или сдастся? И даже, если в конце концов его сломают, произойдет ли это без боя? Матео понимал, что настал тот момент дать отпор, иначе все придет к тому, что его будут использовать как шлюху, а этого он совсем не желал.
— Убери руки! — крикнул Матео, оттолкнувшись от мощной, загорелой и волосатой груди Бориса. Именно в волосах Матео увидел выход, и он вцепился в них, дергая настолько сильно, как только мог.
— Ах ты сученок! — Борис взвыл от боли, когда клок волос с его груди выпал из кулака Матео. Другие гладиаторы засмеялись над этим выпадом, сочтя его довольно мудрым.
— По всей видимости, наш ягненок превращается в волка, — сказал один из мужчин, уже закончивший купание и приближаясь к ним. Матео бросил взгляд в его сторону, а затем на Бориса, чувствуя, что эти двое собираются объединится против него. Мужчина приобнял юношу за плечи и притянул к себе.
— Тебе понравилось ощущение члена в твоей дырке, мальчик?
— Я не мальчик, — огрызнулся Матео.
По толпе вновь пробежала волна смешков. Часть мужчин снова вернулась к водным процедурам, в то время как некоторые переключились на утехи, лапая и лаская тела друг друга.
— Взгляни на них, — сказал гладиатор, указывая на троих мужчин, расположившихся в углу ванны напротив них. Матео обернулся и увидел, что они ласкают члены друг друга, сливаясь в поцелуях. Это зрелище действительно возбуждало Матео, особенно теперь, когда он имел представление о том, каково это ощущать прикосновение другого мужчины на своем теле. Прежде чем Элой грубо овладел им, юноша испытывал блаженство, ощущая бога между своих ног.
— Я не хочу делать этого с вами, — сказал Матео с уверенностью. Он не желал этих двух мужчин, тем более после водных процедур и так маячила перспектива быть трахнутым доминусом. В данный момент юноша не хотел никого.
— Меня не волнуют твои желания, — заявил Борис, прижимая Матео спиной к себе.
— Наверняка его задница еще не оправилась после того, как он был трахнут богом, — вмешался Фейлонг, втирая масло в тело. — Дай ему несколько дней, прежде чем поиметь.
— Не лезь не в свое дело, Фейлонг, — прорычал Борис и начал тереться членом о спину юноши. — Вот так, уже хорошо.
Второй гладиатор схватил Матео за подбородок, приблизив свое лицо к его.
— Тебе придется поиграть с нами, — сказал он, прежде чем насильно поцеловать Матео. В этот же момент он с криком отпрянул. Его губа кровоточила от раны, нанесенной юношей.
Свидетели этой сцены залились смехом пуще прежнего.
— Походу, он уделал вас обоих? — вставил Ганс.
— Я трахну его дырку! — прорычал Борис, хватая Матео за бедра сзади и подтягивая вверх. Юноша взмахнул рукой и нанес удар локтем в лицо обидчика, сломав ему нос. Борис взвыл от резкой боли и выпустил его из хватки, позволяя Матео снова погрузиться в воду. Окружающие снова рассмеялись, наблюдая, как мощный гладиатор пытается остановить кровотечение из носа.
— Прекратить! — раздался низкий голос Сервантеса, заглушая собой смех и болтовню. Даже те мужчины, которые предались утехам, прервались и повернулись в сторону своего учителя. — Борис, Григорий… Сегодня его дырка вам не достанется. Борис, подойди.
Горе-гладиатор, вылезая из ванны, одарил Матео взглядом, полным ненависти. Затем он отвернулся и подошел к Сервантесу, который принялся осматривать его нос. С губ Бориса сорвался стон, когда учитель слегка нажал на перегородку.
— Перелом, — подтвердил Сервантес, а затем повернулся к Матео. — Твоих рук дело?
Матео кивнул:
— Да, учитель.
Он не был уверен, грозит ли ему наказание за это, но был готов его понести.
Сервантес ухмыльнулся и снова переключился на Бориса.
— Погрей сегодня свой член в какой-нибудь другой дырке. Но сначала наведайся к лекарю, чтобы привести себя в порядок.
— Слушаюсь, учитель, — ответил Борис и прошел мимо Сервантеса, покидая бани.
Сервантес окинул взглядом остальных.
— Купайтесь, трахайтесь, чешите языками, как вы, суки, любите делать. А завтра я выбью все это дерьмо из вас на тренировках.
В ответ на данное заявление в воздухе раздались смешки. И некоторые снова вернулись к плотским утехам, словно их и не прерывали.
— А ты, заканчивай и намазывайся маслом. Не тяни, — обратился Сервантес к Матео.
— Слушаюсь, учитель, — ответил Матео, поспешно заканчивая водные процедуры. Григорий отступил в сторону, чтобы не мешать ему, но не сводил глаз с Матео, беспрерывно лаская свой член. Юноша постоянно бросал в его сторону суровые взгляды, чтобы держать его на расстоянии. Покинув ванну, Матео подошел к бутылке, которой до этого пользовался Файлонг, и вылил часть содержимого себе в ладонь, натирая тело благоухающим маслом сандалового дерева. Ему нравилось, насколько нежной и гладкой становилась его кожа после нанесения масла, совсем как прошлой ночью. Прежде чем покинуть купальни и подойти к Сервантесу, наблюдающему за гладиаторами, Матео подобрал свою набедренную повязку с пола.
— Ступай за мной, — приказал учитель, и Матео последовал за ним. — Ты правильно сделал, дав отпор Борису. Убей в себе мальчика и становись мужчиной.
— Конечно, учитель, — ответил Матео.
Безусловно, он был напуган, когда сломал нос одному из гладиаторов, но сделал все, чтобы его испуг не просочился наружу. В противном случае, он остался бы никем в глазах остальных. Матео сомневался, сможет ли противостоять Борису и Григорию, если они снова покусятся на него, но был готов попробовать.
Матео вели через дом господина, но после того как он побывал во дворце Элоя, эти помещения уже не казались ему столь роскошными, как раньше. Тем не менее они все еще восхищали юношу.
— Учитель, а почему господин использует свечи и факелы, а не осветительные приборы, как это делает бог Элой? — поинтересовался Матео.
Сервантес остановился и посмотрел на него.
— В будущем постарайся держать подобные вопросы при себе, — прорычал он, а затем продолжил свой путь к покоям Рамы.
Несмотря на то, что вопрос казался ему вполне невинным, Матео не стал настаивать.
— Прошу прощения, учитель.