Понимая, что это, быть может, мой единственный шанс проникнуть внутрь, я дождался, пока она исчезнет за воротами, и быстро побежал следом. Головой вперед я прыгнул меж закрывающихся створок, чуть не став жертвой сотен тонн металла. Оказавшись в плохо освещенном ангаре, забитом воздушными судами неизвестной конструкции, быстро спрятался под пустую цистерну из-под топлива.
Ангар гудел от грохота работающих механизмов. Шипела сварка.
В любой момент меня могли увидеть рабочие, снующие повсюду, как муравьи. Избавив еду от упаковки, я жадно сжевал ее, так как умирал от голода. Лихорадочно поглядывая из-под своего укрытия, я ощущал себя зверем, которого со всех сторон обложили охотники.
Несколько охранников в красных доспехах повышенной защиты — как у полицейских подразделений при разгоне демонстрантов — лениво курили сигареты, небрежно откинув забрала яйцеобразных шлемов. Они поигрывали тяжелыми штурмовыми винтовками архаичной конструкции, давно снятыми с вооружения за неэкономичность выстрела и отвратительный прицельный механизм при стрельбе на большие расстояния. Правда, если влепить из такой штуки в упор, мало не покажется. Среди работающих техников и инженеров я заметил нескольких бритых наголо урбанитов с узкими глазами. Эти парни спокойно чинили атмосферный процессор, пока остальные в поте лица демонтировали неисправный подъемник.
Покрикивая на рабочих, охранник пнул пробегавшего мимо гозорца. Тот растянулся на грязном полу, рассыпав из сумки инструменты.
Посмеявшись, скучающие охранники отошли к дальней стороне ангара и принялись шушукаться с самым загадочным видом.
— Эй, обезьяна! Ты чего там прячешь? А ну, вылезай оттуда!
Эти слова заставили меня судорожно вжаться в холодный бетон пола и мгновенно покрыться испариной. Я напружинился, готовый вскочить и дать деру, когда показался гозорец, нервно прячущий какой-то сверток в рабочем комбинезоне, заляпанном красной пылью и машинным маслом. В грязной человеческой спецовке он выглядел, как смертельно оголодавшее пугало, которое обмазали мазутом и вываляли в перьях.
— Оглох или тебе прочистить уши? — раздался грубый рев одного из охранников.
— Вынимай, что спрятал, а то хуже будет… Ах, ты все-таки решил поиграть в идиота?
Раздался глухой удар и визг. Из-за работающего механизма кувырком вылетел тщедушный гозорец, клекоча от боли. Рядом с моим носом застыл металлический сапог охранника, да так близко, что я ощутил запах краски и увидел капли застывшей крови.
— Эй, Молот! У нас возникла серьезная проблема. Птицу не устраивают мои ласки. Приласкай его своим хлыстом, пока я этого дятла не размазал по полу!
Раздался шипящий треск разрядов, когда электрохлыст напарника прошелся по бьющемуся в агонии телу пугала.
— Еще разок, для ума… Вот так, пусть знает свое место… Эй, смотри сюда! — Выхватив из-за пазухи дергающего пугала темный сверток, он вскрыл его. — Эта тварь пыталась утаить добычу! Дурачок, знаешь, что бывает за кражу продукции? — зловеще проворковал металлический голос, предвкушая дальнейшую забаву.
Толстые, как у слона, ноги зловеще жужжали сервоприводами, когда охранник двигался. Мощные приводы были ему нужны, чтобы без натуги передвигать пятисоткилограммовую тушу боевого скафандра.
— Сейчас ты расскажешь, где, когда, а главное, кто соучастники!
— Не спеши, Челюсть! — Молот остановил напарника, который уже замахнулся прикладом. — Зачем тащить его к Грому? Мы и сами его допросим. Гром начнет распекать за халатность, мол, мы не в состоянии уследить за этими недочеловеками. На этот раз нужно работать тоньше, а не так, как ты допрашивал того бедолагу ведранца, которого потом счищали со стен. Отведем в курилку и спокойно поговорим о делах его скорбных, идет? Хватай его за одну ногу, а я за другую…
Схватив гозорца за худые лодыжки, Молот и Челюсть поволокли жертву из ангара. Рабочие перед ними угрюмо расступились, опуская глаза, словно это их не касалось.
— Эй, обезьяны! — рыкнул Молот, резко обернувшись к притихшей толпе. — Если лишнее сболтнете или вспомните про этот эпизод, сами окажетесь на его месте. Понятно изъясняюсь? Работайте дальше, пока я вам не устроил веселый ужин в полузатопленной штольне номер один.
Довольный собой Молот, гулко вышагивая по бетонному полу, исчез из моего поля зрения под бурчание людей и чужих самых разных видов и окрасок, столпившихся у входа. Пятно крови на бетоне спешно засыпали песком и растерли ногами.
Мда. Теперь у меня не оставалось сомнений в том, что я сделал правильный выбор, когда сразу отбросил мысль о том, чтобы сдаться. Я оказался бы среди этих бедолаг.
Пора было собрать побольше сведений о базе и ее выходах на поверхность. С каждой минутой мне все меньше и меньше хотелось здесь оставаться.
Пролежав около часа на бетонном полу, я терпеливо дождался пронзительного звонка. Рабочие гуськом потянулись к выходу, вытирая руки о грязные комбинезоны. На всякий случай пролежав еще пару минут, я осторожно высунулся из-под цистерны. Под потолком сверкнула линза, и камера наблюдения медленно стала поворачиваться в мою сторону.
Я упал на пол, обливаясь потом и молясь, чтобы она меня не заметила. Дождавшись, пока камера повернется в другую сторону, быстрым шагом миновал просматриваемый ею участок. Убедился в отсутствии других устройств наблюдения и углубился в сеть переходов, прорубленных прямо в толще скалы. Чтобы ненароком не налететь на рабочих или охрану, я старался держаться в тени. «Вентиляция!» — озарило меня.
Достав нож, я взобрался по контейнерам к вентиляционным трубам и быстро открутил крепление ближайшей решетки. Забравшись в пыльную трубу, закрыл за собой решетку, тщательно примотав с помощью липкой ленты. Освещение внутри оставляло желать лучшего, так как шло только через равномерно расположенные решетки в воздуховоде и не могло рассеять тьму в глубине. Обдуваемый невероятно горячим затхлым воздухом подземелья, я упрямо полз вперед, собирая на себе пыль и грязь. Иногда приходилось замирать на месте — когда под трубой грохотали сапоги охранников или шелестели шаги пробегавших рабочих. Жажда мучила меня нещадно и в этой пыльной дыре чуть не свела с ума. Горло превратилось в сухой колодец, требовавший воды немедленно. Я так давно выпил последний глоток из фляжки, что не помнил, когда именно. Взять воду было неоткуда, да и заряд фляги истощился. Оставалось терпеть и надеяться на лучшее.
«Ничего! — успокоил я себя. — Если в подводных пещерах не сгинул, и не поддался гипнорастениям, то и здесь не пропаду…»
Сжимая в руке рифленую рукоять штык-ножа, я каждую минуту маниакально проверял его остроту большим пальцем. У меня руки чесались воспользоваться им. Враг рядом, а я, как крыса, ползаю по трубам. Черт знает что! Это недостойно имперского солдата, а тем более — сержанта. Мой удел — война, пожирающая без остатка звездные системы, а не это бесконечное ползание. Дорого бы я сейчас дал за коммуникатор. С каким удовольствием и восторгом я посмотрел бы на это гнездо, когда его начнут долбить штурмовые подразделения «Альфа». Они душу вынут из обитателей базы, спасая своего. Я так размечтался, рисуя эту радужную картинку, что чуть не выдал себя, когда под трубой раздался приглушенный хохот.
— А жаба-то недолго клюв воротила! — заливался смехом бугай по кличке Челюсть, узнаваемый по сильному акценту жителя окраинных миров, где я был пару раз.
— Это ты здорово придумал, засунуть в его птичий зад аргоновый паяльник! Остряк! Уважаю! — восхищался Челюсть, восторженно топая под вентиляционной трубой и хлопая закадычного друга по бронированным щиткам костюма. — Добычу жабы пополам. Если кто пикнет об этом, пожалеет. Лично сдеру с негодяя шкуру и переломаю все кости. Начальству, по большому счету, плевать с высокой колокольни…