— Хотя и я не желаю лишать тебя маленьких радостей жизни, думаю, мы попытаемся избежать подобного развития событий.
Чародей развернулся и зашагал обратно к лежащей на столе содранной коже.
Обстоятельства превратили Невина Кантора в настоящего специалиста по ожиданию благоприятного момента.
Дракенхоф походил на муравейник из пустующих комнат и заброшенных коридоров, тянущихся, точно жадные пальцы, в недра горы под замком. В глубине лабиринта Кантор завел собственную комнату, совершенно обыкновенную во всем, кроме одного: для случайного прохожего ее не существовало. Маг накинул на двери хитро сплетенную сеть чар, предохраняющую вход от случайного обнаружения. Чтобы найти это помещение, о нем нужно было знать. Безопасность, конечно, не на высшем уровне, но даже немного уединения и личной жизни лучше, чем ничего.
Кантор мерил шагами комнату.
В центре ее на полу лежала связанная женщина с заткнутым ртом. Он взял пленницу из загона рабов. Отсутствия ее не заметят, а если и заметят, то решат, что ее забрал какой-нибудь проголодавшийся вампир. Как это удобно — всегда иметь запас свежего мяса.
— Ох, перестань хныкать, девочка. Из-за тебя я хочу кинуться на эту проклятую стену.
Женщина дергала ногами и корчилась, сражаясь с веревками. Она проснулась до того, как колдун закончил приготовление заклинания. Кантор шагнул в центр кровавой пентаграммы, намалеванной на каменном полу, и ткнул женщину кулаком в лицо.
— Чем больше ты борешься, тем хуже тебе будет, обещаю.
Стараясь не обращать внимания на ее стоны, чародей установил в углах пентаграммы сальные свечи, прилепив их к камню расплавленным жиром, чтобы огарки не завалились во время церемонии.
Затем он начертил второй круг вызова, для себя, укрепив его серебряной нитью, чтобы кольцо наверняка не разорвалось. Он не питал иллюзий насчет природы колдовства, в которое влезал. «Diabolish Leichnam», «Дьявольский труп» — магия старая, относящаяся к временам правления Неферато. Чернее ее не бывает. На общепринятом рейкшпиле эти чары назывались «Сосудом». Заклинание вынимало душу из тела, оставляя пустой сосуд, способный приютить «кукушку» — заблудившегося духа. Таким образом некромант готовил носителя, который при необходимости мог принять его собственную сущность.
Это был резерв, козырь в рукаве, как говорят картежники. Кантор не любил рисковать и по натуре определенно не являлся игроком. Тут дело в стратегии, в тщательном планировании и предусмотрительности. Если хорошо знаешь врага, вполне возможно опередить его действия. Фокус как раз состоял в том, чтобы узнать противника и, вооружившись знанием, минимизировать потенциальные промахи задолго до того, как они станут проблемой.
Только дурак слепо кидается в драку.
Кантор зажег свечи, одну за другой. Когда он начал говорить, язычки пламени слегка заколебались, хотя ветер с улицы сюда не проникал. Возбуждение переполнило вены мага — он оказался в объятиях Шайша.
В глазах женщины вспыхнул ужас. Она закричала, но сквозь кляп пробился лишь невнятный шепот. Спина ее выгнулась — пленница пыталась скатиться с кровавой пентаграммы. Конечно, это было бесполезно, колдун позаботился о том, чтобы жертва не покинула круг, пока он сам не вынесет из него ее пустую оболочку.
Чародей молитвенно вскинул руки, внятно и тщательно выговаривая слова заклятия.
Огоньки полыхнули и почти погасли, черный ветер гулял вокруг сальных свечей. Воздух наполнился едким запахом серы, тошнотворно-сладким и навязчивым. Он обжигал горло, и Кантору стало трудно произносить слова.
Колдун опустился на колени, страшась упустить хоть слог, откинул голову и процедил сквозь зубы закрепляющую фразу. Его раскинутые руки окружило темное сияние — это черный ветер сочился из жил и пятнал кожу.
Затем свечи погасли.
Он остановился на полуслове, сердце неистово колотилось в груди.
Ты посмел, смертный?
Маг не знал, прозвучал ли вопрос лишь в его воображении или в комнате рядом с ним.
Какая следующая строка заклинания? Не эта ли? Разум его был пуст. Нет, не пуст — наполнен страхом. Он должен перешагнуть страх, должен отыскать слова, которые так долго запоминал, но ничего, кроме мрака, не было. Чернота.
В ужасе смотрел чародей, как появляется перед ним демон, как лепится из ничего форма и плоть. Никогда он не видел подобного: серебряные рога, один целый, один сломанный, так что остался лишь тупой пенек, кожа — как каменная стена за спиной существа, плесень и гниль вокруг пустых глаз, зубы, точно надгробные плиты, щербатые и расколотые, и дыхание, отдающее серой.
Демон потянулся к человеку, но не смог преодолеть барьер серебряной нити. Тяга сбежать стала почти непреодолимой. Почти.
Кантор зажмурился, но перед мысленным взором по-прежнему пылал неизгладимый образ.
Он облизнул губы.
Следующее слово…
Следующее…
Последнее:
— Кадавр!
Слово упало с языка, точно капля яда. Триумфальная ухмылка исказила лицо некроманта.
Он открыл глаза.
Полуматериализовавшийся демон ухмылялся еще шире.
Теперь ты помечен, чародей. Ты осведомлен об этом, не так ли? Твоя душа помечена, и клеймо не сотрется. Ты мой, мое орудие.
— Верно и обратное, демон, — и ты мой. Таков договор связи, правильно? — Кантора трясло от прилива адреналина. Он ощущал на языке привкус силы. Энергия текла через него, и поэтому он жил.
Пока я не разорву связь, да. А потом я поем, хотя на твоих костях слишком мало мяса для сытного блюда. Но твоя душа, твоя душа жирная и порочная, а это так вкусно.
— Ты поешь, дух ветров, я позабочусь об этом. Бери ее — бери не тело, а душу. Ее нежное мясо ты отведаешь в другой раз.
И демон вырвал душу женщины из ее плоти, вырвал и проглотил, хотя жертва кричала, умоляла, рыдала, пока не замерла, безмолвная, безжизненная, в центре пентаграммы.
Я вернусь за мясом, чародей, — пообещал демон.
По подбородку его струйкой бежали остатки души. Существо дочиста облизало когти и, причмокнув, сглотнуло слюну.
Невин Кантор инстинктивно сделал шаг вперед. Взгляд ненаевшегося демона тут же метнулся к серебряной нити. Кантор резко отшатнулся — пальцы его ноги только что едва не заступили за защитный круг.
Ах-х-х, это ведь так просто, чародей.
— Не совсем. Женщина исчезла, да?
Ни следа ее сущности не осталось в бренной оболочке.
— Хорошо, тогда твоя работа здесь окончена, дух ветров, убирайся! — Колдун хлопнул в ладоши и остался один на один с трупом, лишь серная вонь по-прежнему висела в воздухе.
Теперь требовалось действовать быстро, связав пустой сосуд с собой, чтобы он избежал тления и распада, уже угнездившихся в теле после изгнания бессмертной души.
Вскоре у Кантора будет куда сбежать, если планы его хозяина провалятся.
Глава 17
Покажись, ваше мертвейшество
Столица Империи, Альтдорф
Рождение нового года
Волк вошел в столицу в сумерках. Йерек двигался по темным улицам бесшумно, с грацией хищника. Много времени прошло с тех пор, как он в последний раз гулял среди живых — человеком. Да, очень много — целая жизнь.
Горожане теперь стали осторожными, они то и дело озирались, бросая через плечо подозрительные взгляды, перебегая от тени к еще более глубокой тени, от двери до двери, ожидая, что когти и зубы смерти в любой момент вопьются в них, утащат и раздерут их плоть. Этот новый мир создала война фон Карштайна.
Люди понятия не имели о том, что Волк способен влезть в человеческую шкуру, что монстр может ходить среди них незамеченным, выглядя для всех и каждого точно таким же, как и любой горожанин. Волк не получал удовольствия от обмана.
Йерек толкнул дверь «Горбатой карги» и вошел в пивную.
Никто не оглянулся. Никто не крикнул: «Злодей!»
Облизнув губы, Волк подозвал служанку и заказал пинту пива.