Грэм начал было подниматься, но Роуз положила ладонь ему на плечо, побуждая его подождать, и тогда он увидел, как вперёд вышел Сэр Сайхан. Его глаза расширились от удивления.
Лицо старого воина выглядело так, будто было высечено из камня, пока его губы не зашевелились:
— Вы все меня знаете лично, или по репутации. Я большую часть жизни служил Лосайону, сначала — на службе у Эдварда Карэнвала, нашего покойного короля, а затем — на службе у нашего доброго Графа.
Я всю жизнь провёл в борьбе. В детстве меня учили сражаться с ранних лет, и моим первым шагом к зрелости было убить того ублюдка, который изнасиловал мою сестру — моего собственного наставника. Став мужчиной, я учил сражаться других — сражаться жестоко и без милосердия, как учили меня. Я не верил в милосердие, или в сострадание. Я думал, что этот мир был холоден и лишён радости.
Я полностью ожидал умереть так, как жил — насильственно. Я жаждал этого, и за это я себя ненавидел. Я ненавидел мои ошибки. Я оплакивал сестру, которую не защитил. Я отомстил за неё, но это не дало мне никакого удовлетворения. Это лишь оставило меня пустым, с ожидающей меня жизнью, полной бессмысленной жестокости.
Я искал прибежища в чести, но она не защитила меня, и лишь по какой-то сыгранной мирозданием шутке я каким-то образом оказался на службе у Графа ди'Камерон. Годы спустя я обнаружил, что в этой жизни было нечто большее, гораздо большее. Но всё это по большей части не имело ко мне никакого отношения.
У меня не было жены, и не было воли жениться. У меня не было семьи, лишь несколько друзей, и долгая жизнь впереди. Вместо насильственной смерти я начал видеть, что я, возможно, буду вынужден жить долго, и умереть в одиночестве.
А потом… — Сайхан остановился, его низкий голос дрожал. — А потом я обнаружил, что у меня была дочь. Я даже никогда не был мужем, и уж тем более отцом, но каким-то образом у меня есть дочь. Дочь, которую вырастили без меня, которая страдала без меня, которую мучили так же, как мучили мою сестру, и даже назвали её именем.
Тут из его груди донёсся громкий, сдавленный всхлип, а по его щекам покатились слёзы.
— Я встретился с ней, не зная, никогда на самом деле не глядя на неё, и теперь я её вижу, и, несмотря на всё случившееся, она прекрасна. — Он на миг склонил голову, но не закончил. — И она совершила ужасные вещи, потому что меня не было рядом. У меня никогда не было возможности ей помочь.
У меня никогда не было семьи, но у меня есть дочь, и я молю вас — пожалуйста, пожалуйста, позвольте ей жить. Дайте мне возможность узнать её. Впервые в моей жизни случилось что-то хорошее — не отбирайте это у меня. Я заплачу что угодно, лишь бы её сохранить.
Тут Сайхан посмотрел прямо на Дэвида Саммерфилда:
— Я знаю, что с вами поступили несправедливо. Но если вам нужна справедливость, заберите мою жизнь, Мистер Саммерфилд. Просто дайте ей шанс…
К тому времени плакали все. Рослый рыцарь больше не мог продолжить, и стоял с опущенной головой и содрогавшимися плечами. Граф начал было вставать, чтобы подойти к нему, но Грэм его опередил.
Не зная, что делать, Грэм не обратился к судье, но окинул взглядом зал:
— Я хотел тоже кое-что сказать, но он всё высказал вместо меня. — Положив мягкую руку на спину своего учителя, Грэм повёл Сайхана обратно к его месту.
После этого никто не вышел вперёд, поэтому в конце концов Судья Уотсон посмотрел на Графа:
— Ваше Превосходительство, могу ли я поговорить с вами?
Мордэкай встал, и они покинули зал вдвоём. Прошло десять минут, прежде чем они вернулись.
Судья снова обратился к залу:
— Джазмин Дарзин признаётся виновной в похищении и приговаривается к лишению свободы в темнице Ланкастера на срок в шесть месяцев с последующей службой при дворе Графа ди'Камерона в течение пяти лет. За причинённую семье Мастера Такера ужасную несправедливость она заплатит ему пятьдесят золотых марок. Граф любезно согласился выплатить эту сумму сразу же, и её служба при его дворе может быть продлена до тех пор, пока она не выплатит долг.
Данное судебное заседание объявляю закрытым.
Эпилог
Кассандра с силой хлопала крыльями, снижаясь к склону горы, делая приземление как можно более мягким.
Мойра и её отец слезли с её спины, и уставились вверх по склону на вход в пещеру, откуда начались её злоключения.
— Мне было труднее снова найти её, чем я ожидал, — сказал Мордэкай. — Все эти чёртовы горы на одно лицо.
— Надо было подождать, и позволить мне отправиться с тобой, — ответила Мойра. Пока она и её мать были в Данбаре, её отец искал и нашёл пещеру, где его схватили недели тому назад, однако в этот день он попросил её вернуться с ним ещё раз, якобы для того, чтобы поделиться с ней своими наблюдениями. Однако она видела, что у него были и иные мотивы — теперь скрыть от неё подобные вещи было невозможно.