Я затолкала их в щуп прежде себя.
И последний раз оглядела коридор цйирхты, которой предстояло вскоре самоуничтожиться. Свет был по-прежнему ровным и мирным. Тишина — неоткуда взяться звукам. Непривычный материал стен, слишком высокий потолок, но это мог бы быть и коридор человеческого корабля.
Я нажала кнопку на пульте, и заградительная сетка упала со стен.
…промахнулся.
Я не знаю, как мог промахнуться ррит. Вряд ли был ранен. Поторопился? Или просто хотел, чтобы я обернулась и увидела свою смерть?
Нож вошел в переборку над моей головой, слегка чиркнув по темени шлема.
Я рухнула на пол и вбросила себя в щуп; позади делал свое дело Малыш. Несколько секунд, и на цйирхте уже действительно никого не останется… Этот, должно быть, ждал. Намереваясь ударить в спину: это «не в стиле» ррит, как сказал бы пушистый кролик Макс, но они многое переняли от людей…
Когда ррит выпускает когти, хватая тебя за плечо, даже защитный костюм не спасает от дикой боли. Продавливает. Сила тигриная.
Я не успела подумать о том, как этот ушел от моего нукты. Меня тащили из щупа — наружу, то есть внутрь, в цйирхту, чтобы убить в свое удовольствие…
И я сделала то, что делали на моем месте герои боевиков.
Глупо. Я никогда не верила, что подобное место вообще может существовать.
Я ударила ррит локтем в нос. Ни на что особенно не надеясь. Рефлекс. Операторы умеют драться и сами по себе, не быть же им просто беспомощными приложениями к нуктам. В глубине души я подозревала, что никакого толку не будет. Надежда была только на Малыша — он подоспеет и…
Я забыла, что по моей руке от плеча к запястью стекает боевая лента.
И биопластик удесятерил силу удара.
Я много видела на своем веку обезображенных трупов. Меня уже не тошнит. Мне не снятся кошмары. С экстрим-операторами работают лучшие психотерапевты. Но все-таки… я не оружие и не хищник, чтобы убивать. Мне не нравится.
Череп превратился в чашу с хлюпающей жижей из мозга, крови и обломков костей. У меня весь локоть был в ней.
Малыш уже винился: не рассчитал прыжка и перемахнул через голову пригнувшегося врага. Глупый нукта даже обиделся на меня. Подождала бы секунду, и тогда Малыш бы его разорвал надвое, вот!
Я позволила себе закрыть глаза.
Только сейчас осознала, что все могло закончиться здесь. На «Вдохновении мести».
— Пошли, — сказала я. Получилось вообще без звука, но нукте было все равно. — Пошли, Малыш.
Мы пролезли через щуп. Плечо у меня ныло. Синяки будут…
— Быстрее! — почти взвизгнула Инга, и ее голос потерялся в вое сирены.
Тревога?
В чем дело? Что?
За моей спиной щуп спокойно завершал свою миссию — герметично закрывался и втягивался, сливаясь с броней «Искандера». Смыкались тяжелые створки, шуршал металл. Небольшое, почти совершенно пустое пространство модуля насильственной стыковки отлично просматривалось. Чигракова стояла за проемом межмодульных дверей и что-то кричала мне, но издалека не было слышно ее голоса, а внутрикорабельная связь оглашала линкор тревогой.
Я вцепилась в Малыша.
Нукта прыгнул.
Я еще увидела безумные глаза Инги, — и створки дверей сомкнулись.
Малыш вырулил хвостом, и мы сумели не врезаться в них. Я свалилась на пол, вблизи увидела, как когти нукты входят в покрытие, — Малышу падать не нравилось, — на миг потеряла сознание и очнулась уже в невесомости. Искусственная гравитация отказала.
Это могло значить только одно.
Что? — я не успела вспомнить.
Малыш закричал.
Он никогда не кричал так громко, стоя рядом. Уши мои берег…
Страшный и безнадежный крик. Я бы предпочла не знать того, что знал нукта с его идеальным ощущением пространства, но мы с Малышом сейчас были сцеплены как никогда тесно, и все его чувства немедленно оказывались моими. «Искандер» получил несколько залпов огромной силы. Вражеский корабль от такого разорвало бы на части, но многомодульный линкор рассеял энергию взрыва без особого вреда для себя. Только несколько внешних модулей отпали…
Доставшийся нам отсек успел изолировать помещение, где теоретически могли находиться живые организмы. То есть мы. Мы здесь находились, и нас изолировали, потому что мы подлежали эвакуации.
Мы здесь были одни. В железной скорлупке, где стремительно издыхала система жизнеобеспечения. В самом глубоком из всех глубоких космосов.
В гробу.