Пиаф. Когда ты допишешь задание, мы можем сходить на ее могилу.
Франсуа ставит песню «Милорд».
Ты опоздаешь в школу, Колетт. Сабатин целует свою дочь в лоб.
Франсуа целует свою жену в лоб. Сабатин смотрит в сторону. Мне тоже пора. Я не успеваю с отчетом.
Разве ты не делаешь его каждый понедельник?
Да, но в последние две недели у меня было столько… так что.
Не хочу вмешиваться, но…
Но ты это все равно делаешь, когда говоришь, что не хочешь вмешиваться.
Ну да. Успокойся. Я просто считаю, что это глупо.
Что глупо?
Халтурить в этом деле.
Тебе легко говорить. Тебе-то не нужно делать это самому.
Франсуа смотрит на Сабатин и пожимает плечами.
Мам, ты не попрощаешься?
Конечно. Она же всегда так делает. Просто обычно Колетт об этом не просит.
Сабатин целует ее на прощание и идет в ванную. Смотрит на себя в зеркало и думает о том, что сказал Франсуа вчера вечером, когда к ним на ужин приходили друзья.
Речь зашла об идеалах красоты и о том, как странно, что тела и лица отражают то время, культуру и окружающую обстановку, которыми они подпитываются. Берт, которая долго жила в Йемене, на Байхрейне и среди бедуинов в ливийской пустыне, убеждена, что наше лицо — зеркало чужого восприятия красоты. Прическа, головной убор, конечно, часть этого, но далеко не всё. Мы выглядим по-другому в зависимости от того, где мы. Лицо ассимилируется. Тело тоже.
А Франсуа сказал, что он совсем не понимает молодежный фетишизм XXI века. Я считаю, что женщина только тогда начинает быть женщиной, когда ее красота начинает бледнеть. Сказал он. Только тогда она становится по-настоящему красивой.
Сабатин смотрит на свое лицо. Чем бы это ни объяснялось, она сама видит, что ее внешность изменилась.
Берт вчера в первый раз была в их новой квартире, и не успела она войти, как тут же затащила Сабатин в прихожую.
Ты похудела, Саба. Что с тобой?
Ничего.
Ты встретила другого.
С чего ты взяла?
Я вижу это по тебе. Ты похудела, но ты светишься. Поэтому ты звонила, да? Ты влюбилась?
Влюбилась. Это лишь слово. Я чувствую себя ни на что не годной.
Берт смеется. Он об этом знает, Франсуа?
Нет, Бе-Бе, думаешь, заметно?
Определенно что-то произошло. Ты выглядишь необыкновенно.
Думаешь, Франсуа тоже это видит?
Ты хочешь одолжить паранджу?
Они взрываются от смеха. Франсуа заходит к ним, кладет руку на талию своей жены, и смех резко прекращается. Франсуа смотрит на женщин вопросительно.
Я не хотел мешать. Я просто хотел спросить, не считаешь ли ты, что моя жена превосходно выглядит. Он уходит.
Там, где была его рука, выступил пот.
На полке в ванной Сабатин находит то, что искала, и делает свои губы красными с помощью Rouge Absolue. К ней подходит Франсуа.
Я закончил с большой картиной. С той, синей.
Да?
Да, по крайней мере, я больше ничего не могу придумать. Последние пару дней я просто стоял и смотрел на нее. Знаешь, так бывает? Когда ты закончил что-то, продолжение невозможно.
Его лицо в зеркальном отражении другое, асимметричное. Поправляет ли мозг эту асимметрию, когда люди стоят лицом к лицу? Говорят, что новорожденные видят все наоборот — интересно, как это удалось выяснить? — и что проходит несколько дней, прежде чем мозг понимает, что внизу, а что наверху в этом мире.
Однажды она фотографировала рок-музыканта. Очень тщеславного. И ему не нравилась ни одна фотография. Он был совсем на себя не похож, и он хотел, чтобы его сфотографировал кто-нибудь другой. Она была никуда не годным фотографом. Назревал скандал. Записывающая компания не могла ждать. Он очень известный, часто изображается в профиль, и его сложно фотографировать анфас. Его лицо некрасивое, как у Щелкунчика, сложенное из двух половинок, нос — как часы, показывающие тридцать пять минут, — да, его сложно фотографировать. Но внезапно Сабатин озарило, что его лицо ему, конечно же, больше знакомо утром, во время бритья, и когда она снова показала ему фотографии, он счел их замечательными. И что она с ними сделала? Немного волшебства, ответила она. А правда в том, что она зеркально их перевернула.
Нет, мне кажется, я никогда до конца не завершаю то, что делаю. Мне, наверное, очень плохо удается отпускать что-то от себя.
Благородная черта характера. Она выходит из ванной, идет к себе в ателье и слышит, что он ставит Шуберта. Музыка, от которой у нее всегда мурашки по телу.
Что это?
Ты спрашивала об этом уже двадцать раз. Это все еще трио Шуберта Es-dur. И хотя оно написано в мажоре, в нем столько боли, как будто это минор.
Она не помнит, и вовремя останавливается, чтобы не спросить, давно ли это было. Но оставляет эту тему и взъерошивает волосы. Только музыка может манифестировать себя физически таким образом, что ее пробирает до мурашек. Другие виды искусства, например, поэзия, вне зависимости от мотива и содержания, оказывает на нее другое воздействие. Эротическое.