Они у выхода. Но ей все еще не разрешается смотреть. Он втыкает ей в уши наушники. Иначе ты услышишь, куда мы. «All you need is love, love, all you need is love».[21]
Кажется ли она себе глупой? Думает ли она, что люди на нее смотрят? Понимают ли они, что речь идет о сюрпризе? Она пытается что-то разглядеть, ничего не видно. И знает, что выглядит нелепо. Как слепая. Зэт, а что если… он зажимает ей рот… что если, шепчет она. Если кто-то знает меня? Или тебя?
Это проблема мужчины.
Нет. Для этого есть двое. Говорит она близко к тому, что должно быть его шеей, в то время как уши ее наполнены музыкой «Битлз».
Когда они сидят в самолете, пристегнутые ремнями безопасности, к ней возвращается зрение, за исключением того момента, когда старшая бортпроводница сообщает расстояние до места назначения. Она опять в сознании, если так можно сказать о женщине, которая или сама целует, или ее целуют каждую шестую минуту. Сосед смущенно смотрит в книгу или в газету или занят едой. Зато девочка, сидящая по другую сторону, не может оторвать от них взгляд. Хотя мама толкает ее и шепчет, что она должна смотреть перед собой. Когда пилот рассказывает о температуре, там, куда они летят, Зэт затыкает ей уши, сейчас его язык все равно у нее во рту. И она разражается смехом. Персонал улыбается, когда они покидают самолет.
Сабатин отлично знает, что они светятся, и с неохотой признает, что во влюбленности есть элемент эксгибиционизма.
Вы все должны видеть, что тут у нас. Кроме тех, кто этого видеть не должен.
Жара ударяет по ним, когда они выходят на трап самолета. Флаг на здании аэропорта белый с голубым, а небо наверху ровного цвета, как выкрашенная мазонитовая панель. Если ему нужно было отгадать, он бы сказал, что цвета на нем смешаны так: восемьдесят процентов синего и двадцать белого.
А не прогуляться ли нам… не прогуляться ли нам к одному из островов, — она жмурит глаза на солнце.
Где же материк?
У них только ручная кладь, и они быстро оказываются в зале прибытия. Кстати, у тебя есть с собой права? Спрашивает он между делом.
Откуда ты знаешь, что у меня вообще есть права?
Без предположений, сама понимаешь… дело в том, что я забыл свои. Он берет ее за руку, и за стойкой «Авис» им выдают ключ от голубой KIA с панорамной крышей. Он стоит на парковке в мерцающем свете дня. Его почти не видно.
Но, Зэт, я бы не очень хотела вести машину.
А я тут, по-твоему, для чего? Со знанием дела он проверяет коробку передач, и они трогаются.
Мы куда?
Пока один из нас знает, куда мы, разве этого не достаточно?
По левую сторону от них море, солнце светит им в глаза. Это единственный недостаток поездки.
Разве можно ездить без прав?
А ты всегда делаешь только то, что можно?
Она усмехается и кладет голову ему на плечо.
Посмотри, сможешь ли ты опустить крышу.
Начинает играть бузуки, крыша опускается.
Всё, как в кино, говорит она и опускает солнцезащитный козырек. Он забыл сказать, чтобы она взяла солнечные очки, или он это не сделал специально. Они останавливаются в маленьком городе, где он покупает ей очки Ray-Ban.
Нет, Зэт. Я не хочу такие дорогие. Я возьму те.
Если вообще ничего не хочешь видеть, то пусть работает шелковый платок, если хочешь смотреть сквозь полароид, то должны быть эти. Через два с половиной часа он паркует машину возле небольшого розового дворца с белыми колоннами. Каменная лестница ведет к высоким зеленым воротам. Перед домом тенистый сад.
Это здесь?
Он кивает.
Если бы у Сабатин был отель, то он был бы именно таким. Как называется этот город, Зэт?
А ты как думаешь?
Гм-м-м, «Сюрприз», говорит она, имитируя японский акцент.
Бинго! Ответ правильный. Нафплион действительно значит «сюрприз». Поздравляем, вы выиграли три ночи в номере повышенной комфортности, говорит он и открывает дверь в большую комнату, посередине которой стоит кровать с балдахином. Комод с мраморной плитой, резной шкаф, красный шелковый шезлонг — все похоже на Тару перед тем, как Гражданская война опустошила дом детства Скарлетт О’Хары.
А море рядом?
Секунду, сейчас посмотрю. Нет, не думаю, но если вы немного здесь полежите, может, оно придет.
Во время перелета мной завладела страсть.
Ты считаешь, нам стоит пожаловаться на «Air France»?
Думаешь, наш сосед этого еще не сделал?
Когда она была маленькая, ей подарили раковину. Двойную раковину.
Ей сказали, что ее надо положить в стакан с водой. Она чувствовала легкое волнение в животе, когда лежала и смотрела на ракушку. Две половины медленно раскрывались, и над поверхностью воды появлялась белая кувшинка. Стебель — тонкая нить. Под цветком возникли красивые зеленые листья из шелковой бумаги.