~~~
Это совсем не шикарный ресторан. Не туристический. Довольно забавно, ведь можно было бы подумать, что туристические агентства борются друг с другом за право сидеть среди настоящих гондольеров в бело-синих полосатых майках. Но они — единственные иностранцы. Это место, где обедают гондольеры, и в меню только три закуски, три главных блюда и два десерта. Ничего не изменилось и осталось таким, каким было в первый раз, когда он путешествовал по Европе. Такие же длинные столы. Вино подается в коричневых глиняных кувшинах.
Время — пять минут первого. В последний раз, когда он смотрел на часы, был час дня. Когда двое сидят в ресторане и не разговаривают друг с другом, это привлекает внимание окружающих. И стесняет гораздо больше, чем громкий разговор. О чем они молчат? Они заказали обед. Ждут еду. Когда ее приносят, они тоже молчат. Чего она хочет?
В отеле она ложится на кровать прямо в костюме. На Санта-Мария-делла-Салюте звонят часы. Бьют. Гремят. Заполняют всю комнату, выдержанную в кремовых и бежевых тонах. Ковер такой толстый, что в нем остаются следы. Когда бой часов заканчивается, обрушивается молчание. Тяжелое, как бетон. С тех пор, как они приехали вчера вечером, Манон не проронила ни слова и отвечала односложно. Вчера, когда он выходил, она не спросила, куда он идет. Была полночь; когда он вернулся полчаса спустя, она не спала.
Она лежит на кровати и смотрит в потолок. Сейчас ты должен рассказать мне то, о чем молчишь.
У Зефира во рту вкус жженой резины. Что она хочет знать? Что она уже знает? Что я должен тебе рассказать?
Разве я не ясно выразилась?
Мы поехали в самый романтический город в мире, чтобы провести тренинг?
Честно говоря, я бы хотела, чтобы ты был только моим.
Он погружается в кресло. Оно очень глубокое, с высокой спинкой. Он чувствует себя маленьким. Его мозг отключается. Что она знает? Чем он может ограничиться в своем рассказе? Сабатин, Роз, Лулу? Работой? Ты должна дать мне подсказку.
Знаешь, мне кажется, ты должен начать с конца.
Подойди. Его рука такая же тяжелая, как и все его тело, когда он протягивает ей ее.
Ты не хочешь мне ответить?
Знаешь, у многих мужчин есть подруга, это ничего не значит.
Ничего не значит, что ты спишь с другой женщиной?
Кто сказал, что я это делаю?
Я знаю, что ты это делаешь.
Это прошло.
Но с ребенком ты не можешь расстаться.
Он чувствует облегчение. Странно.
Это было ошибкой, по-другому сказать не могу.
Сколько лет ребенку?
Манон не разрешает себе плакать.
Пол года.
И ты признал отцовство?
Зефир внезапно понимает, что он никогда не сомневался, что Лулу — его дочь. Нет.
Почему тогда ты ходишь с ней к фотографу?
От целлулоида исходит тошнотворный, химический запах, прежде чем усиленный линзой солнечный луч зажигает велосипедную покрышку. Давай пройдемся?
Нет, ты останешься здесь.
Да, но мне нужен воздух.
Включи кондиционер. А твоя работа?
Что с ней?
Почему ты не спас того мужчину в ресторане? Это же твой врачебный долг. Кто ты, собственно?
Кто я? Что ты имеешь в виду? Я есть я.
Но, очевидно, не тот, кто я думала.
Все совсем не так, как ты себе представляешь.
Ты даже не догадываешься, что я себе представляю. Манон начинает шептать, чтобы лучше контролировать свой голос. Почему ты не сдержал врачебную клятву?
Он ослабляет галстук. Понимаешь… Он не знает, где спрятаться. Нет никаких кустов, в которых он может искать укрытия. Лишь голое поле. Потому что я так и не стал врачом, если хочешь знать. И больше мы об этом не говорим.
Это ты так думаешь. Мы только начали.
Но, Манон. Он встает и идет к окну. Все закончилось, я же сказал.
Что?
С другой. Все кончено.
Это тоже кончено.
Что ты имеешь в виду, Манон? А путешествие? Мы же только приехали.
Мне нужно подумать. Она садится к нему спиной на край кровати.
Манон, я люблю тебя.
Муха жужжит в отчаянной попытке вылететь из окна.
И ты хочешь, чтобы я в это поверила?
Ее голос никогда не был таким. Как у раненого животного.
Я прогуляюсь.
Алло, Сабатин?
Зэт, это ты?