Выбрать главу

Я взглянула на него, но мои глаза тут же инстинктивно метнулись в сторону: он был так прекрасен, что, казалось, обращенным к нему зрачкам суждено ослепнуть от ожогов, вздумайся им чуть дольше погреться в лучах исходящего от него сияния. Да, в этом не могло быть сомнений - передо мной сидел самый настоящий ангел, из тех, о которых Господин Петерс написал свою книгу.

Но все же теория Петерса не совсем подходила к явившемуся мне ангелу: он - я чувствовала это - не только нес ответственность за связь с возвышенными небесными сферами, но и, вопреки всем научным тезисам, был способен одарить меня земной любовью. Я почувствовала острое желание опуститься перед ним на колени и поцеловать его ботинки, со шнурками которых он как раз возился. Нет, не поцеловать, а облизать их, и чем тщательнее, тем лучше! Закончив завязывать шнурки, мой ангел, видимо заметив, с каким вожделением я рассматриваю его ботинки, поднял на меня глаза и, кивнув перед собой, произнес:

- Ну давай. Что же ты стоишь?

В первую секунду я подумала, что ангел угадал мое желание, но тут же сообразила: он просто предлагает мне сесть рядом с ним на пол, решив, что я устала стоять. Разумеется, противоречить ангелу я не могла и потому тут же опустилась перед ним на жесткий коричневый палас. Как близко от меня оказалось теперь его прекрасное лицо! Я чувствовала, что каждый взгляд, которым я окидывала эти ангельские черты, отнимает у меня силы, будто кровь из проколотого пальца по капле стекает вниз...

- Чего же ты смеялся, Андреас? Может, расскажешь? - к нам наклонился белобрысый ежик МС Герхарда.

- Потому что, - ответил Андреас, все еще усмехаясь, - ты, вроде бы, и правильную теорию выдумал, но функционировать она не будет.

- Почему это? - обиделся МС.

- Ты же сам не веришь в то, что поешь, а значит у тебя это все на уровне пародии, бродячего балагана.

- Так значит ты считаешь, что я неубедителен? - с вызовом спросил Герхард.

- Да нет, ты по-своему очень убедителен, - Андреас примирительно похлопал его по плечу. - Но, знаешь, если в твоей натуре это не заложено, то не сможешь ты властвовать над аудиторией, какие бы вы там с вашим продюсером тексты ни выдумывали.

- Ну да, - Герхард недовольно поджал губы, - посмотрел бы я, как бы у тебя это на сцене получилось.

- У меня бы, я думаю, получилось, - серьезно сказал Андреас. - Но, знаешь, я бы с такими текстами из убеждения на сцену не вышел.

- Из какого такого убеждения? - поинтересовался МС.

- Да из того же, из какого я на такие концерты никогда даже в качестве публики не хожу.

- Он просто не любит техно, - заметил кто-то с дивана.

- Не в этом дело, - возразил Андреас. - Просто мне противен тот стадный инстинкт, который заставляет людей размахивать руками, толпясь у сцены. Такое времяпровождение, по-моему, ниже человеческого достоинства, и если б мне предложили выйти к этой толпе, чтобы управлять ею, наподобие какого-нибудь гуру, то меня, пожалуй, вырвало бы от отвращения, еще прежде чем я успел бы сказать или спеть хоть слово. Ненавижу подобные игры во власть и могущество, какая бы роль мне при этом ни досталась.

Кто-то снова включил проигрыватель погромче, и МС Герхард пошел к другой группе, чтобы прокомментировать следующую песню.

"Revolution, it's a new revolution!" - доносилось до нас.

- Revolution? - усмехнулся Андреас, обращаясь ко мне. - Это уже во вкусе Фабиана.

- Какого Фабиана? - удивилась я.

- Не знаешь Фабиана? Он здесь, в принципе, Хозяин. Мы сейчас у него дома находимся и его день рождения справляем.

- Правда? - мне стало очень неудобно. - Так это день рождения? А я и не знала, мне никто не сказал. Я думала - просто так, вечеринка.

- Да ладно, - успокоил меня Андреас. - Фабиан, на самом деле, уже, наверное, в четвертый раз в этом году день рождения справляет, то с одной компанией, то с другой. Так что это уже практически действительно в сторону обыкновенной вечеринки мутировало. А поздравлений, я думаю, он все равно больше слышать не может, поэтому не переживай... Да вот он, кстати, сам сюда идет.

В комнате появился высокий парень в очках с прической, будто нарочно приведенной в некий продуманный художественный беспорядок, и с подчеркнуто одухотворенным выражением лица, которое, казалось, говорило: "Я сейчас взлечу". Заметив сидящего на полу Андреаса, Фабиан тут же улыбнулся чарующей, но при этом какой-то снисходительной улыбкой и немного торжественно, как человек, знающий цену каждому своему движению, приблизился к своему гостю, протягивая ему сверху вниз руку, как мне показалось, для поцелуя. Однако Андреас ограничился тем, что пожал ее.

- Я и не знал, что ты уже здесь, - заметил Фабиан после обмена приветствиями.

- И неудивительно: в таких хоромах за каждым не уследишь, - отозвался Андреас. - Славную квартирку тебе родители подарили. Сколько комнат? Пять?

- Шесть.

- Ну вот видишь, так бы ты до нашей комнаты за всю вечеринку и не добрался, если б у нас тут "Revolution" крутить не начали, - он кивнул в сторону проигрывателя.

Фабиан изобразил на лице некоторое недоумение:

- Что за "revolution"? Что ты имеешь в виду?

- Ну революция, - объяснил ему Андреас. - Это когда богатые убивают бедных и забирают их имущество. То есть наоборот, конечно: бедные убивают богатых. Тебе же такое нравится, ты же сам говорил.

Фабиан немного театрально поморщился:

- Когда я это говорил? Не помню что-то.

- Ну как же не помнишь? А та статья в вашем университетском журнале? Ты мне сам показывал. Она, вроде, так и называлась - "Вперед на баррикады!"

- "Назад на баррикады!" - поправил его Фабиан. - Я имел в виду: назад к студенческому движению шестидесятых-семидесятых. Но к революции я, в принципе, ни к какой не призывал, - добавил он с покровительственной ноткой в голосе.

- А для чего же тогда баррикады? - развел руками Андреас. - Для развлечения что ли?

- О баррикадах как таковых там, если помнишь, тоже речи не было, разъяснил Фабиан. - Это просто символ борьбы, метафора, если тебе это, конечно, о чем-то говорит, - он выждал значительную паузу. - В любом случае, я хотел побудить студентов к некоторой политической активности, в левую сторону, разумеется. Хотя, если ненароком до баррикад дойдет и даже до революции, то я, в принципе, ничего против не имею, потому что богатым в нашем обществе что-то уж слишком хорошо живется.

- Тебе виднее, - усмехнулся Андреас.

- Я только не понимаю твоей иронии, - немного обиженно проговорил Фабиан. - Ты-то как раз должен был бы со мной согласиться...

- С какой стати? Только потому что у меня меньше денег, чем у тебя и у большинства твоих друзей, я еще не обязан поддерживать твои великие революционные теории.

- Очень жаль, - сухо заметил Фабиан.

- Послушай, если ты так серьезно озабочен социальной несправедливостью, то почему ты не пойдешь и не раздашь свои деньги бедным вместо того, чтобы статейки в журнальчик писать.

- Ты же знаешь, что все деньги принадлежат не мне, а моему отцу... Впрочем, если хочешь, подойди ко мне потом - я дам тебе немного на карманные расходы, - с этими словами он развернулся и направился в другую комнату.

- Как тебе такой революционер? - спросил меня Андреас, когда Фабиан скрылся из виду. - Мало ему отцовской фирмы, мало неограниченных финансовых возможностей, он еще и власти хочет. Но не той власти, которую дают деньги. Нет, та ему слишком банальна, хотя она у него, разумеется, всегда про запас имеется. Ему хочется свеженькой и интересненькой власти - власти образованного, сытого, а потому на удивление духовного и бескорыстного Господина над голодной невежественной толпой, инстинктивно протягивающей руки к чужому добру. С каким наслаждением он, должно быть, представляет себя во главе несчастных нищих, зараженных бешенством классовой ненависти через его изобретательные статейки. Да, он хочет заражать, не будучи сам больным, хочет руководить толпой грабителей, ощущая себя при этом на стороне высоких идеалов. Как же не преклониться перед таким вождем? Ведь идущий на баррикады нищий делает это ради куска хлеба, то есть подчиняясь голосу элементарного корыстолюбия, а Фабиан, у которого и так все есть, ему только по доброте душевной помогает, из безграничного внутреннего благородства, так сказать. Вот он - настоящий герой! Думаю, правда, шансов справиться с ролью Доброго Господина у него еще меньше, чем у МС Герхарда: народу у нас, слава Богу, пока неплохо живется. По крайней мере, не так плохо, как бы этого хотелось Фабиану, - добавил он с усмешкой. - Ну ладно, - Андреас поднялся пола, - я пойду. Думаю, никто здесь особо возражать не будет. А то мне завтра рано вставать. Тебя, кстати, как зовут?