Но с другой стороны, были возгласы людей недовольных вынесенным приговором. Это были те люди, кто был лично знаком с представшим перед судом священником. Те, кому он когда-либо, или чем-либо помог. Но таких на площади было мало, и их недовольные крики, меркли, на фоне радостной, жаждущей смерти и зрелища, скандирующей толпы.
Обвиняемый, носивший имя Себастьян, услышав приговор, поднял голову вверх и, открыв глаза, посмотрел на сидящих перед ним представителей власти, строгим проникновенным взглядом. Он вглядывался в их лица своими черными глазами так, словно спрашивал их: почему они так поступили? И не находя в их каменно-безразличных лицах ответа, отводил взгляд.
Но на одном человеке его взгляд задержался особенно долго. Это был священник. Он стоял по правую сторону от ложи, на которой располагались высокопоставленные гости. Он был небольшого роста, немного полноват, но в меру. Голова его имела лысину в центре, и обильно проросшие, короткие волосы у висков. Лицо круглое с немного искривлённым носом и узкими, как щелочки, хитрыми глазами. Звали священника - Мильтон.
Себастьян смотрел на Мильтона не отрываясь, несколько секунд. В его взгляде священник по имени Мильтон, мог прочитать многое: снисхождение и боль, обман и оскорбление, одиночество и отчаяние. Единственное что он не мог разглядеть в глазах Себастьяна - это покорности и страха. Их не было. Как и не было в них ненависти и вражды ко всем тем, кто сидел перед ним, и стоял позади него на площади. Он сам выбрал эту дорогу, и он сам был в ответе за всё то, что он совершил.
Не выдержав, напористого взгляда Себастьяна, Мильтон опустил глаза и отвернул в сторону голову. Обвиняемый, посмотрев на священника ещё немного, вновь опустил голову вниз и закрыл глаза.
Тем временем священник оглашавший приговор продолжил:
- ...Назначенную судом, смертную казнь, в виде придания тела огню - провести завтра, в первой половине дня. До этого момента, обвиняемого поместить в городскую тюрьму, где он в одиночном заключении, будет дожидаться исполнения приговора. Debita animadversione puniendum. (лат. Да будет наказан по заслугам).
Дальнейшие слова инквизитора, Себастьяну были уже не слышны, на площади вновь зашумела недовольная тем, что казнь состоится не сегодня, толпа. Да и в словах инквизитора, произнесённых далее, не содержалось ни чего важного, о чём бы ни знал обвиняемый священник.
Один из охранников, стоявших по обеим сторонам от Себастьяна, ткнул ему в спину рукоятью от копья, указывая тем самым на то, что рассмотрение его дела завершено, и им нужно направляться в сторону городской крепости, в которой располагалась тюрьма.
Толпа на площади, ещё немного пошумев начала расходиться по домам. Вскоре, на ней уже практически ни кого не осталось, кроме бегающей друг за другом и играющей детворы и нескольких задержавшихся там зевак, наблюдавших за тем, как на месте малого помоста, начали возводить более высокий эшафот со столбом в центре, подготавливая его тем самым для завтрашней казни.
Последним площадь покинул человек, в монашеском одеянии с надетым на его лысую голову, капюшоном. Всё время, которое длилось заседание суда и оглашение приговора, он стоял в толпе среди людей. Он был одним из тех, кто был недоволен несправедливым решением Святой Инквизиции. Но он не выкрикивал из толпы громкие слова, не вскидывал вверх руки в радостных авиациях. Он, молча стоял, слушая и наблюдая за людьми, готовыми ради потехи отдать на казнь человека, дела и поступки которого были им не известны, да и не интересны. Монах смотрел на всё это, изредка покачивая головой под капюшоном из стороны в сторону, в знак своего несогласия с решением суда и неразумностью всего происходящего вокруг.
Он был хорошо знаком с обвиняемым монахом Себастьяном. Раньше они служили священниками в церквях одного крупного города, но вскоре их дороги разошлись. Когда Себастьяна по вымышленным обвинениям Святая Инквизиция пыталась осудить на смерть, этот священник был единственным, кто вступился за него. Тогда смертного приговора удалось избежать, но Себастьяну пришлось покинуть церковь. Теперь же монах был бессилен, против тех людей, и тех обвинений, которые они приписывали Себастьяну. Ему оставалось только, молча смириться с участью уготованной епископу Себастьяну де Моруа, и ждать, что возможно, та же самая участь вскоре постигнет и его самого.
Всю дорогу до тюрьмы, Себастьян шёл пешком с надетыми на руки кандалами, а стражники, к которым в дальнейшем, добавилось ещё двое, неспешно ехали на лошадях рядом. Они медленно и тихо проходили по улицам города, в направлении тюрьмы.