Третий, как-то судорожно сглотнул и сказал:
— А может не стоит? Ведь не поздоровится нам?
— Поздно, теперь только вперед, — второй схватил меня за горло, державший сзади отступил, и меня с силой впечатали в стенку. От удара выступили слёзы.
— Что, плакать будешь, умолять? Поздно, раньше надо было думать, мы, знать, не потерпим какую-то шлюху над нами, знай своё место!
— Но ведь, — опять попытался сказать третий, стоящий в стороне и нервно озирающийся, — обруч-то её признал!
— Ха, штучки его любимого рыжего, и до него дотянемся. Чего смотришь, рви одежду — да побыстрей, время идет.
Второй потянулся с ножом к вырезу платья — из темноты беззвучно выскочила темная молния и вцепилась в руку насильника, тот вскрикнул, выпустил нож и начал трясти рукой, пытаясь сбросить кота, вроде это Федотка, шипя от боли.
Держащий меня за горло чуть ослабил хватку, и я, наверное, чудом, сумела вытащить правую руку из-за спины, на месте тату обруча мгновенно стало горячо. Я вцепилась рукой в руки насильника, он сжал горло сильнее, начала задыхаться, и тут от тату полыхнуло — эта козлина отлетел, впечатался в стену и замер без движения.
— Ну, кто еще хочет отведать комиссарского тела? — заорала я.
В это же мгновение коридор осветился, раздалось рычащее:
— МЯФФФ! — черная шипящая молния врезалась в того, что сумел отбросить котишку и повернулся, собираясь бежать.
Стёпа вцепился ему в голову, тот, что сомневался, стоял на коленях, а бледный до синевы Дим подскочил ко мне, судорожно ощупывая меня, он ледяным голосом отдавал команды:
— Стёпа, успокойся! — кота еле оторвали от воющего насильника.
— Всех в пыточную! Этого, — он кивнул на ободранного котами, — перевязать и с него и начинайте. А этого, — он вгляделся в впечатанного, как выковырните… максимальное прочтение.
Стоящий на коленях взвыл:
— Ваше Величество, не губите!
— Убрать здесь! Тех, кто должен был сопровождать её Величество, тоже в пыточную!
Подхватив меня на руки, стемительно пошел в кабинет, где уже ждали целитель и Тахирон.
В приемной сидела спутанная по рукам и ногам давешняя девица, увидев меня, она забилась в путах, а потом резко обмякла.
— Она меня заманила, — стуча зубами, едва выговорила я, меня начало трясти, отходняк пришёл. Меня напоили каким-то зельем, Дим укутал в теплый плед, а меня всё трясло.
— Зина, ты в состоянии говорить, — спросил он меня, когда в кабинет влетел Громодан.
— Дда!
— Как всё случилось?..
Объяснила — пошла на крики, уверенная, что этой девицей из обслуги захотел полакомиться кто-то из знати, а увидев меня, прекратит, но попала в подготовленную ловушку. Спасибо котику, если б не он…
— Где была охрана?
— Спит охрана, — мрачно сказал Громодан, — пока ожидали Её Величество, принесли легкий перекус, в напитке было добавлено сонное зелье. Главкухарь сказал, что лично собирал и наливал питье, а вот относила как раз вот эта девица. Котишка что вцепился в руку, получил серьёзные травмы, сейчас с ним маги занимаются.
Дим, прижав меня к себе покрепче, сказал:
— Тебе несказанно повезло, что директриса выйдя вслед за тобой, сильно удивилась, что тебя уже не видно, пошла ко мне в кабинет, удивляясь, не бегом ли ты убежала… У меня же зажгло руку в том месте, где тату обруча, и влетает обеспокоенная Галюня… кот в стойку. А в приемной девица, что-то бормочущая, с бегающими глазками, махнул Тахирону, чтоб спеленал магически, и рванули сюда. Громодан! Девицу на прочтение, первую!
— Да, Ваше Величество! Стёп, ты со мной?
Кот какой-то вялый, мотнул головой:
— Не, я что-то устал, Зин, пойдем домой, а?
Дома, обессиленные, уснули вместе с котом, кот давным-давно не спал у меня на животе, а тут сам подлез. Дим не стал нас будить, и я проснулась утром между двумя мужиками.
— Кот, ты чего молчишь, я уже приготовилась про тройничок услышать? — хрипло скзала я. Горло болело, и наверняка, синячищи будут.
Стёпа как-то вяло махнул лапой. Я встревожилась:
— Э-э-э ты чего? — полезла трогать нос, вроде холодный, — Стёп?
— Да хреновато мне, полежу вот, дедовых капель мне нацеди.
Капли не помогли, занедужил мой защитник, за весь день ничего не съел, только воду пил.
И вот тут я запаниковала… больше, чем когда стояла перед несостоявшимися насильниками. Мой единственный, противный, ехидный кот был не похож сам на себя.