– А твой человек?
– То-то и оно: тоже не знает. Но зато Омаров сам перед ним раскрыться должен. Какие-то старые счеты у них.
– Ты хочешь сказать, что Саид сам себя назовет? А его подельники, весь этот лекарский штат, тоже ничего?
– В том-то и дело. Он у них какой-нибудь Семен Семеныч. Поэтому даем наживку.
– А старик?
– Старика светить нельзя: Омаров может узнать.
– Понял тебя, Береза. Ждем сигнала от нашего человека.
Вячеслав, не получив вразумительного ответа от хлюпающей носом девушки-администратора, которая, завидев пистолет, бессвязно мычала, показывая рукой то вправо, то влево, двинулся по коридору, распахивая все двери подряд. Рука направляла оружие в каждую комнату, в каждый угол, готовая нажать на спуск. Карась, выходящий из туалетной комнаты, успел лишь вскинуть голову: пуля отбросила его назад, к писсуарам. Следующим на тот свет последовал Кило, так и оставшийся сидеть с газетой в руках на диване одного из холлов: удивленные глаза застыли навеки, глядя на жирный заголовок. На втором этаже Бальзамов затаил дыхание, увидев табличку «Главный врач». Подошел и стукнул дважды костяшками согнутых пальцев.
– Входите, – послышался спокойный голос.
«Значит, ни о чем пока не подозревают!» – промелькнуло в голове.
Бальзамов ногой толкнул от себя дверь и бросился в кабинет.
– Вы кто? – пожилой азиат с тонкими чертами лица удивленно смотрел перед собой прямо в черное отверстие глушителя.
– А вы? Мне нужен Саид Омаров! Руки за голову, черт подери, старый осел.
– Хорошо, хорошо, молодой человек. Не волнуйтесь так! Здесь нет Саида Шухратовича, никогда не было и вряд ли когда-нибудь будет. Если вы хотите главного, то… А вот и он!
Над плечом Вячеслава раздался свистящий хлопок, и тут же резкая, жгучая боль в руке заставила разжать пальцы и уронить на пол оружие.
– Ха-ха-ха, господин Бальзак, какая встреча!
– Ты? Вы… – У Бальзамова от неожиданности сковало горло.
– Да, я. А это Гусейн Азисович Садыков, отец капитана Садыкова. Помнишь еще такого? Как нехорошо вы с ним расправились. Впрочем, все пустое.
Смуглая рука с пистолетом дернулась вправо, и пуля пробила сидящему за столом пожилому человеку лоб. Из затылка на занавеси брызнула кровь.
– Не могу в присутствии свидетелей. Рад представиться: Саид Шухратович Омаров. Ты не ожидал? Следаки пойдут по ложному следу, думая, что ты пристрелил Гусейна. Это я организую, можешь не волноваться, но после того, как вдоволь наслажусь твоими страданиями. Я сейчас подниму с пола твое оружие, а свой пистолет вложу в руку Садыкова. Теперь понятно? Вы стреляли, ха-ха-ха, как на дуэли, почти одновременно. Спросишь, за что? Помнишь, Афган? Помнишь того человека с гранатой на шее? Узнал? Вот ведь как бывает.
– На сей раз ты не уйдешь, Саид. – Бальзамов морщился от боли в простреленной руке.
– Да ну! Кто бы мог подумать, что так можно организовать бомжей!
Голос из громкоговорителя оборвал Омарова на полуслове:
– Предлагаем всем находящимся в медицинском центре добровольно сдаться.
– Э-это еще, что за черт? – Омаров бросил взгляд на окно.
– Это не черт, а капитан Мохов. Прошло уже двадцать минут.
– Какие двадцать минут?
– Такие, по истечении которых, я должен был по телефону сообщить, что со мной все в поряде. В противном случае они начинают штурм. – С этими словами Вячеслав резко выбросил вперед правую ногу в кованом армейском ботинке. Омаров ушел от удара, уклонился в сторону и, чуть присев, нанес удар левой по незащищенной печени. Противник согнулся и, храпя, стал падать на колени. Правая рука безжизненной плетью ударилась о паркетный пол. Саид отбросил ногой Бальзамова от себя на метр и прицелился в голову. Но тот из последних сил, согнув ноги, оттолкнулся пятками от паркета так, что тело скользнуло еще на полтора метра в сторону, и голова оказалась под столом. Дорогой перстень чуть слышно звякнул о спусковой крючок, и пуля раскаленной иглой вошла в грудь лежащего. Перед тем, как Вячеслав потерял сознание, в голове у него мелькнула странная мысль: почему на нем нет отцовского свитера?
На нижнем этаже уже вовсю грохотали по полу сапоги штурмующего отряда. Скорпион, он же Саид Омаров, быстро вытер носовым платком рукоять своего «магнума» и вложил оружие в руку Бальзамова. Пистолет Бальзамова подтолкнул носком ботинка поближе к креслу, где покоился Садыков. Теперь картина выглядела совершенно недвусмысленной: два закоренелых врага встретились и выпустили друг в друга по смертоносной пуле. Омаров жалел только об одном: не так и не в том месте пришлось свести давние счеты. Но в данный момент выбирать не приходилось. И еще: он всегда подчинялся интуиции, которая никогда его не подводила. Вот и сейчас шестое чувство подсказало, что опасность нависла нешуточная, и нужно мгновенно принимать правильное решение, если хочешь уйти целым и невредимым. Он быстро прошелся платком по дверным ручкам и выскочил в холл, где развалясь на диване в беспечной позе посетителя клиники, уткнулся в газету. Но при этом каждая клетка его существа была напряжена до предела, как у дикого зверя, попавшего в западню. Мозг контролировал каждую деталь. Все ли правильно он сделал? Кажется, да: на пистолетах глушители, поэтому пациент, сидя в холле, не мог услышать выстрелы. Он просто ждет своей очереди на прием к главному врачу. На самом деле прошло едва ли тридцать секунд с того момента, как Омаров сначала разрядил свой «магнум» в голову Садыкову, а затем, подобрав с пола пистолет Бальзамова, поразил его самого. Одна непонятка, почему враги поменялись оружием? Но это уже дело десятое. В конце концов могла завязаться рукопашная схватка, в процессе которой соперники непроизвольно могли обменяться оружием. Пусть сыщики ломают головы, а он должен выскользнуть.