Люди в черных масках влетели на второй этаж и стали поочередно открывать двери кабинетов. Один из них тут же приказал Омарову лечь на пол лицом вниз и раскинуть в стороны руки, дав понять, что говорить задержанный сможет только с его командиром.
– Что там у вас? – Мохов кричал в трубку телефона раненым зверем.
– Все нормально, Береза. В подвале взяли всех хирургов скопом прямо на месте преступления. Что творят, сволочи!
– Вы Бальзамова нашли?
– Нашли. Плох он очень. Сейчас вынесем. Стрелялся с этим Омаровым. Всадил тому пулю в лоб, но и сам при смерти. Вряд ли довезем. Ты неотложку вызвал?
– Давно уже. Давай быстрей. Парня нельзя терять.
– А, Леха, тут еще один человек. Говорит, что просто пациент. Похоже, не врет. С ним чего делать?
– Возьмем паспортные данные и отпустим под подписку. Не только же они доноров резали, еще и людей иногда от урогенитальных проблем лечили. Шевелитесь, мать вашу.
Бойцы из подразделения «Вепрь» первым из клиники вынесли на носилках бледного, бесчувственного Бальзамова и тут же передали в руки поджидавших врачей. Затем, под прицелом автоматов, со скованными за спиной руками стали выходить люди в белых халатах. Их подгоняли прикладами к зеленому микроавтобусу и усаживали между сидящими внутри бойцами. Когда стали выносить мертвых в черных мешках, от толпы бомжей отделился Филипп Васильевич Кондаков и застучал по асфальту лыжной палкой. Ему не надо было заглядывать внутрь этих мешков, не надо даже было вообще подходить близко, чтобы понять, что его внука Саида Омарова там нет. Мелковаты мешочки.
– Что, батя, не хочешь взглянуть на своего Саида? – Подошедший Мохов, закуривая, кивнул на мешки.
– Во-первых, не батя! Во-вторых, его там нет.
– Как это – нет? А кто же тогда там? Ты это дело брось, разведка.
– А вот так – нет. Упустили вы его. – Старик отвернулся, пряча скупую слезу обиды.
– Постой, Филипп Василич. Да погоди ты, разведка. Не уходи!
Но старик, уронив голову на грудь, шаркая ногами, поплелся к общине Фиксы. Капитан понял, глядя вслед уходящему, что за какие-то две минуты сдал Кондаков и стал действительно старцем.
А Саид дождался, пока не уехали бойцы в масках вместе с задержанными. Сквозь стеклянные двери ему хорошо был виден весь двор. Он решил выйти в тот момент, когда капитан Мохов, стоя спиной к подъезду, что-то говорил вслед уходящему старику. До «Лексуса» несколько шагов. И вот рука с перстнем легла на лакированную ручку. Все… Адью, ребята. Двигатель заработал мягко и почти беззвучно. Машина тронулась. «Только не рвать с места. Спокойно, Саид, спокойно. Ты опять ушел. Ты от дедушки ушел и от бабушки ушел, а от капитана Мохова и подавно!» Но в какой-то момент нервы немного сдали, и нога чуть сильнее, чем нужно, утопила педаль газа. Почти в то же мгновение лобовое стекло от страшного удара камнем мелкими осколками осыпалось прямо в салон. Предплечье инстинктивно дернулось вверх, защищая от порезов глаза. Машина, вильнув колесами, врезалась в дерево. Двигатель заглох. Последнее, что увидел Саид Омаров, убрав от лица руку, это сверкнушую в ярких, солнечных лучах серебристую молнию. И почти сразу ощутил горячую боль в горле. Лыжная палка, утяжеленная арматурой, прошла навылет, сокрушив основание черепа, и пригвоздила тело к спинке дорогого кожаного кресла.
– Ну, ты даешь, разведка! – Алексей рванул на себя боковую дверцу и увидел содрогающуюся в предсмертных конвульсиях плоть.
– Ты был очень глупым человеком, Саид. Для кого-то может и умным, а для меня… хм… – Филипп Васильевич отвернулся.