Выбрать главу

– Вот эту самую девушку? – вскинул Кондаков брови.

– Да, вот эту самую. Помогает какому-то Омарову пристраивать наших ребят в институты.

– Вы тоже слышали про Саида Шухратовича Омарова? – Ледяные мурашки побежали по спине Филиппа Васильевича.

– Слышал, конечно, как не слышать. Не первый раз уже. Но не пойму лишь, зачем такая секретность. В пути – только присматривать и даже не знакомиться. Мое дело стариковское, маленькое – в этой жизни мне уже многое понять сложно.

– И что же дальше?

– А дальше: знакомлюсь на перроне и везу по адресу – Яблочкова, дом одиннадцать. Это студенческое общежитие. Наверно, влетит мне от сына за то, что конспирацию не соблюдаю. – Гусейн кивнул на девушку, которая, распахнув черные омуты глаз, слушала с неподдельным интересом.

– Все понятно. А с этим, что делать будете? – показал Кондаков взглядом на притихшего Мустафу.

– Отдам сыну: пусть разбирается. – Глаза Садыкова сверкнули нехорошим металлическим блеском: – У меня к банде Хала свои претензии имеются. Беспредельщики они. Старого Вахида от дел отодвинули. А ведь он по понятиям – вором в законе считается. А эти кто? Шпана. Отморозки. Помог мне однажды Вахид, сильно помог. Можно сказать, от тюрьмы спас. Правда, и я в накладе не остался. У него влияние несколько лет назад ого какое было. Взял под крышу мое предприятие, отмазал в трудную минуту от налоговой и от суда. Платил я ему умеренно. А пришли эти, и бизнесу наступил конец. Все разграбили. Некоторых людей убили. Меня, слава Аллаху, живым оставили. Сын пообещал навести со временем порядок. Думаю, что наведет.

– А вы не боитесь возвращаться? Все-таки пленили их человека.

– Нет, не боюсь. Во-первых, вряд ли этот ковбой в скором времени домой вернется. Во-вторых, когда вернется, вряд ли кто-нибудь его захочет слушать. Не думаю, что сей джигит въедет в родные места на белом коне.

– Ах ты, сука мэнтовская, – Мустафа рванулся.

– Отдыхайте, молодой человек, отдыхайте. И помните, что если будете плохо отдыхать, поедете в багажнике.

Мустафа снова откинулся спиной на перегородку и безвольно уронил голову на грудь.

– Пожалуй, мне пора на свою родную третью полочку. – Кондакову хотелось скорее остаться одному: нужно было справиться с возбуждением от полученной информации и о многом, очень о многом поразмыслить. – Что-что, а поспать я люблю. Порой даже шибко люблю. Старик мой тоже любил. «Сон, – говорил он, – силушку-то бережет, жизнь продлевает, здоровьице латает». Так что я наверх.

– Сколько же вам лет, можно полюбопытствовать?

– Да отчего ж нельзя. Восемьдесят без малого. – И Филипп Васильевич удивительно легко, по-кошачьи преодолел расстояние до своего места.

До самой Москвы Кондаков тихо лежал на третьей полке, спускаясь лишь по нужде и смочить горло холодной водой из-под крана. Он, действительно, отсыпался после полученного от налетчиков стресса. За долгие годы скитаний он научился восстанавливать нервную систему сном. Для этого ему не требовалась кровать, крыша над головой или тишина. Засыпал Кондаков в любом месте, при любой погоде, невзирая на шум. Нужно было только отхлебнуть из фляжки отвара, мысленно закрыться от мира, построить незримую крепость и тогда: здравствуй, сон богатырский.

Кондаков прибыл в Москву второго ноября, ровно за десять дней до того, как общежитие по улице Яблочкова содрогнулось от нелепой смерти журналиста Эдуарда Телятьева. Столица встретила промозглой осенней погодой. Бывший разведчик раньше всех вышел на перрон и, жадно вдыхая долгожданный русский воздух, ждал своих попутчиков, чтобы попрощаться. Как все-таки быстро пролетела дорога. Да что дорога, жизнь уже почти пролетела. Ехали-то несколько суток, а поговорили только раз да и то лихой случай помог. Мустафа всю дорогу был тише воды, ниже травы, боясь лишний раз пошевелиться. То ли удар палкой подействовал, спустя какое-то время, то ли рассказ Гусейна Садыкова поубавил оптимизма. Двое в длинных серых пальто подошли к вагону и помогли выйти Зульфие и Садыкову. Мустафу же стиснули под локти и, подталкивая, повели к автостоянке. Гусейн Садыков кивнул Кондакову в знак прощания и взял под руку девушку. Филипп Васильевич посмотрел им вслед и направился к огромному мусорному баку, который дымился метрах в двухстах в стороне от вокзала, по другую сторону забора. Несколько бомжей, явно почуяв родственную душу, скучковавшись смотрели на приближающегося бродягу. Филипп Васильевич, подойдя к баку, по-хозяйски запустил руку в мусор, и несколько минут сосредоточенно шарил. Не найдя искомого, бросил взгляд в сторону и увидел металлическую лыжную палку… Добрая палка. Хорошим посохом послужит… Опять склонился над баком и уже посохом стал разгребать мусорные пласты.