Все одиннадцать членов общины одновременно шумно выдохнули.
– Макс, а ты фотокарточку-то деда покажи новеньким: пусть дух у них захватит.
Максим Леонидович благоговейно запустил руку за отворот телогрейки и выудил фото. Кондаков взглянул и чуть было не поперхнулся от такого поворота: на карточке в немецкой форме штандартенфюрера был известный актер Вячеслав Тихонов.
– Во видали: дед-то у него сам Штирлиц, – бухнул низкий мужской голос из темноты.
– Давайте – за деда. – Максим Леонидович плеснул по пластиковым стаканам водки: – Было мне у кого учиться. Под счастливой звездой родился я все же, грех на судьбу-то роптать.
– Ой-ой, мне капельку совсем, – зажурчала слюнявым ртом Лилия Ивановна, поправляя копну спутанных седых волос и уже обращаясь к соседу: – Вот ведь как в жизни бывает, Филипп Васильевич, встретишь свою любовь, а она трагической окажется. Вы истинный герой, Максим Леонидович, мы все восхищаемся вами. Во имя самого святого вы оказались на кресте, на задворках жизни. Каким бы ни был Иисус из Назарета, вы ни в чем не уступаете, а, может, и превосходите его. За вас, наша звезда! Горите, как можно дольше во мраке потребительской и эгоистичной жизни, даря надежду на спасение тем, кто еще имеет в затаенных уголках души божественный свет и огонь. Я пью до дна!
Община разом опрокинула стаканы, словно махнув лоскутами белого флага, и выдохнула аппетитно и смачно. Захрустели маринованные огурчики, замелькали кружочки колбасы в отсветах костра. Грязные руки мужчин и женщин сновали над разложенной едой, иногда отпихивая друг друга, иногда царапаясь. Минут десять ели сосредоточенно и молча. В темноте раздавалось только чавканье и приступы икоты. Первым заговорил бугор Фикса:
– Предлагаю поставить на голосование: быть или не быть в нашей общине деду Филиппу и Мустафе Узбекскому.
– Быть! – разом вздрогнула община.
– Живите! – по-хозяйски повел ладонью Фикса.
– Ну, мы тогда пойдем устраиваться, – сказал, вставая, Филипп Васильевич.
– А еще рассказы послушать? – донеслось из ночного мрака.
– Не сегодня. Люди с дороги, а вы – рассказы послушать, – заступился Фикса, и налил себе еще полстакана.
– Всэм спакойнай ночи ы прыатных снов.
– Какой вежливый. Спасибо, Мустафа. И тебе того же, – ответил бугор.