И он рассказал все с самого начала, как выплеснул одним махом, почувствовав, что отныне не один, что эта женщина стала для него неким убежищем.
– Да, – сказал он, подводя итог: – ситуация зашла в тупик. Остались Подлипкин и Горелый, с которыми у меня нет никакой связи. А ждать нельзя. Да и сами они на волосок от беды.
– А что если попробовать обратиться за помощью к Вадиму? Ведь он депутат, чувствуется, что человек в своих кругах достаточно влиятельный.
– Он мне жутко неприятен. Я бы даже сказал по-другому: душу леденит, когда на него смотрю.
– Это эмоции, Вяч. Надо набраться сил и позвонить. Причем, не откладывая, прямо сейчас. Еще нет двенадцати. Да, и совсем не важно, сколько времени, когда речь идет о жизни и…
– Пожалуй, ты права. – В руках Бальзамова запищали клавиши мобильника: – Алло, Маришка, доброй ночи. Послушай, ты можешь меня соединить с твоим Вадимом?
– Бальзамов, ты, как всегда, вовремя. То монголы ночью колобродят, усмиряя гормональные скачки, то великие русские поэты любовников моих требуют. А что, собственно говоря, стряслось?
– Маришка, я тебе сказать не могу. Скажи, пожалуйста, Вадиму, что дело государственной важности. Очень тебя прошу.
– Только ради тебя, господин поэт, но недолго. Вадим, возьми трубу!
– Да, – пробасил голос на другом конце эфира.
– Вадим, у меня к вам важный разговор, вы кое-что знаете про наше общежитие. Так вот, существует некий Саид Омаров, фигура, скорее всего, виртуальная, занимающийся продажей человеческих органов. Доноры, набранные в отдаленных горных аулах из многодетных семей в возрасте от шестнадцати до двадцати, живут в левом крыле нашего седьмого этажа. Они, конечно, ни о чем не догадываются.
– Это достоверная информация?
– В том-то и дело, что нет. То есть, достоверная, но недоказуемая.
– Как это?
– Помните Эдика Телятьева? Он что-то разузнал об этом деле, потому оказался на том свете. Мы потянули за ниточку, пытаясь узнать, кому нужна была смерть журналиста.
– Кто это «мы»?
– Боевое братство «Честь имею» под руководством Марата Гавриловича Белоцерковского, который тоже погиб, получив пулю в голову.
– Во-первых, самодеятельность до добра не доводит. Во-вторых, вы можете доказать связь между донорами и смертью этого Белоцерковского?
– Да тут все ясно, как Божий день.
– Это вам ясно, а мне ничего не ясно. С чего вы решили, что это доноры, а не студенты платных колледжей, которых поддерживает восточный бизнес? Почему вы считаете, что журналист вообще что-то там нарыл, да, к тому же, журналист, умерший от передозировки спиртного?
– Мне сказал его отец.
– Что сказал, что доноры разгуливают по седьмому этажу студенческого общежития?
– Но ведь Белоцерковского убили. – Бальзамов почувствовал, что захлебывается бессильной злобой.
– Почему вы вообще решили, что Саид Омаров существует? Есть хоть что-нибудь?
– Есть. Я сам слышал, как капитан Садыков разговаривал с ним по телефону. Это было на моем допросе.
– Где этот Садыков? Как найти?
– Его тоже убили.
– Кто?
– Не знаю, кто, – Вячеслав вздрогнул, едва не проговорившись: – Но ведь эти студенты исчезают.
– А что говорят сами обитатели левого крыла об исчезновении своих соседей?
– Говорят, что тех, кто плохо учится, отправляют обратно домой или предлагают хорошую работу за границей в качестве чернорабочих.
– Не вижу в этом ничего дурного и преступного. В Средней Азии сейчас очень плохо с рабочими местами.
– Вадим, но ведь если пустить по следу сыщиков, то очень скоро обнаружится пропажа людей. Их нет ни дома, ни за границей. Где-то, кто-то, черт возьми, должен их регистрировать. Человек ведь не иголка в стоге сена.
– В наше время, дорогой Вячеслав, человека травинкой назвать трудно, а уж тем паче иголкой. Никто заниматься поиском этих людей не будет.
– Ну хорошо. А как же быть со смертью Белоцерковского?
– Следаки, наверняка, уже ищут убийц. Думаете, у него врагов мало было!
– Следствие может двигаться в разных направлениях, в том числе удобных для Саида Омарова. На примере капитана Садыкова я понял – у него везде свои люди.
– Уф-ф, как с вами тяжело, с поэтами: вечно вы фантазируете и конструируете схемы самых жутких и невероятных сюжетов.
– Но я чувствую, смерть ходит за мной по пятам.
– Если бы вас хотели убить крутые мальчики, то, поверьте – за ними не заржавело бы. Так что идите к себе и спите спокойно. Никому вы не нужны. Зацепиться за ваши доводы ни одно следствие не сможет. Мне искренне жаль, что вы окружены цепью трагических случайностей.