— Да ведь…
Андрей Максимыч подошел к Степану, положил ему руку на плечо.
— Еще что тебе я скажу. Не легко будет Илье забыть Наденьку, вот как тебе своих. Знаю я это. Понимаю и тебя. Вот… А друг человеку всегда нужен. Без друга только волк живет. В доме места хватит, поженитесь оба — живите, как братья. А? И мне, старому, радостнее последние дни коротать. Писал я весной письмо в армию нашу, просто наугад писал, и номер почты сам выдумал, приглашал приехать кого горем меченного к нам. От чистой души писал. Только, видно, не дошло письмо, никто не ответил. А ты вот случаем сам сюда забрел. И нет у тебя ни роду ни племени. Так чего бы тебе у нас не остаться? Стеснительно, что ли? А ты подумай тогда так: не я, а народ солдата своего приглашает. Народ надо уважить.
— Да я уважаю, — не зная, что и вымолвить, пробормотал Степан. — И вы, Андрей Максимыч, стали мне вовсе как отец родной.
— Ну вот и оставайся. Вместе с тобой и сегодня поплывем. Ну, скажи мне: если довелось бы, ты письмо-то мое получил, неужели бы порвал и бросил его или, когда бы путь мимо лежал, не зашел бы?
— Нет… зашел бы… зашел. — Чувствуя, как у него перехватывает дыхание, Степан взял Андрея Максимыча за руку: — Неужели не видишь? Зашел я…
© Сартаков Сергей Венедиктович, текст, 1947