– …и все‑таки зря мы упустили Чехию, – говорит один. – Был же СЭВ, был же соцлагерь, а сейчас что? Они теперь и в НАТО, и в ЕС…
– Ну и что? – отвечает второй. – Ерунда все это. Нефти у них нет и газа тоже. Все покупают у нас. А пока покупают, будут они у нас вот где… – Он сжимает кулак. – Жалко, что правители наши не понимают, сюсюкают перед ними…
Первый дед наклоняется к иллюминатору, облокотившись на своего приятеля. По полосе едет ярко раскрашенный «Боинг» Malaysian Airlines. Дед начинает трясти за плечо соседа слева – мужика нерусского вида.
– Дас исто шон! Посмотри! Дас ист шон!
– Йсем чех, – отвечает мужик, морщит нос.
– Чех? Ну и что, что чех. Должен немецкий понимать. Вы ж столько лет под немцами…
В иллюминаторе висят облака, освещенные солнцем. Мои соседи – парень с девушкой – по очереди отпивают из зеленой бутылки «бехеровки». Я тупо смотрю на серую спинку сиденья передо мной, на торчащий из кармана угол журнала.
Через час или меньше я буду в Москве. Сердце стучит нихуево. Никогда не подумал бы, что буду так волноваться. «Еду я на родину». Странно, я давно привык за границей и не стремился домой. Не было никакого «щемящего чувства», не было сопливых ностальгических всхлипов. Но сердце стучит нихуево. Тем более, что неясно, что там меня ждет. И зачем я вообще туда еду…
Стадион «Металлург»
Место: Родина
Дата: 19/04/1992
Время: 15:08
Музыка: нет
Колхозный пацан в спортивном костюме взялся за пуговицу на поддельной джинсовке «Wrangler». Пуговица оторвалась, покатилась под лавку.
– Э, хули ты отрываешь, а? – крикнул Питон. – Счас ее купишь, ты понял?
– Ничего я не отрывал. Она у вас на соплях держалась. На, сам попробуй остальные…
Саня наклонился, поднял пуговицу, попробовал приладить на место – не вышло.
– Да хер с ней с пуговицей, зато шмотка – классная. – Саня поглядел на пацана. – И тебе должна быть самый раз. Примерь – если подойдет, я тебе скину за пуговицу…
Пацан расстегнул молнию на кофте.
– До скольки сегодня базар? – спросил я.
– Вроде, до пяти. В шесть же футбол. – Питон кивнул на поле. – Раньше было по хуй – только минут за пятнадцать до футбола выгоняли, даже поле убрать времени не было. Мне Малах говорил – его ж ставят теперь постоянно в состав, хуе – мое… Выйдут, короче, на поле, а там разная поебень под ногами – пустые бутылки, коробки, бля… Прикинь – хочешь хуйнуть по мячу, а попадешь по бутылке…
– А как они в том туре сыграли?
– Слили «Локомотиву» один – семь.
– Один – семь? Ну, да…
– Пидарасы, бля. Пидарасы. Получают нормальное бабло – Малах мне говорил, ему за прошлый месяц дали двести баксов. Форма там спортивная бесплатно – «адидас», хуе – мое…
Вешалки с кожаными куртками были связаны веревкой – чтобы не украли. Они занимали весь верхний ряд в четвертом секторе. Батон достал из‑под лавки бутылку польского вишневого ликера.
– Ебнешь? – спросил он.
Я кивнул, открутил крышку, глотнул сладкой гадости, отдал назад бутылку.
– Заебись идет с утреца вместо пива, – сказал Батон. – Видишь, я за полдня больше половины. И это еще тепло, а если б зима…
С верхнего ряда был виден весь стадион. Торговля шла, в основном, на первых рядах секторов – по ним и шарился народ. На верхних рядах – на восточной и южной трибуне – продавали только «кожу».
– Хуево, что с попами все накрылось. – Батон кивнул на куртки. – А то можно было бы этой хуйней не заниматься, а одной только водкой. На водке всегда самый лучший навар, разве нет?
– Да, навар там большой. Поэтому они и скентовались с «Зарей». Все‑таки фирма. У них по городу полсотни киосков, а, может, и больше. И два магазина…
– А знаешь, кто ее держит – «Зарю»? Мне говорили, вроде, Филин…
– А тебе не все равно?
– Не, ты так не говори. Филин – мужик правильный. И ему тоже выгодно – у попов есть льготы по импорту и по налогам…
– Слушай, вы без меня сегодня товар соберете? А то я иду к одной подруге. У нее соседки по комнате домой уехали на выходные…
Батон заулыбался.
– Ладно, хуй с тобой, пиздуй к своей подруге. Но следующий раз один все будешь собирать…
– Соберу, не ссы. Смотри, покупатели…
По бетонным ступенькам сектора поднималась тетка с дочкой, дочке лет пятнадцать. Они подошли к женским курткам.
– Вот эта вроде ничего, да, мама?
– А в какую она цену? – Мамаша поглядела на Батона.
– Сто семьдесят долларов. Натуральная кожа. Из Турции. Не какое‑то там польское фуфло.
Пятьсот два
Место: Родина
Дата: 19/04/1992
Время: 16:21
Музыка: Технология «Нажми на кнопку»/Владимир Пресняков – мл. «Стюардесса по имени Жанна»/нет
В кухне общаги жарилась картошка, воняя на весь коридор. За дверью пятьсот четвертой играла «Технология». Я постучал в пятьсот вторую – открыла Светка, босиком, в коротком тонком халате. Мы поцеловались. Я, не снимая кроссовок, прошел в комнату, поставил на стол пакет, вынул из него два «сникерса» и бутылку «амаретто». В магнитофоне «Osaka» с моргающими разноцветными лампочками играла «Стюардесса по имени Жанна».
Я сказал:
– Выключи ты эту фигню…
– А что тебе не нравится? Красивая песня…
Я дал Светке «сникерс», она одной рукой разорвала обертку, откусила, а другой начала расстегивать халат. Я нажал на кнопку «стоп». Светка, продолжая кусать «сникерс», бросила халат на кровать, осталась в трусах, подошла.
– Давай сначала выпьем, – сказал я.
Она кивнула, вынула из тумбочки две рюмки – одну граненую, другую – из тонкого стекла. Я открутил пробку у ликера, налил. Мы чокнулись.
– За то, чтобы сессию сдать, – сказала Светка.
– До сессии еще далеко.
– Не так уж и далеко. Это кажется, что далеко. Каких‑то два месяца всего, даже меньше…
– А потом – каникулы…
– Да, каникулы… Я так хочу…
За окном начинало темнеть. Светка лежала на кровати, укрывшись одеялом.
– Странно как‑то так… – говорила она. – Мне всего четырнадцать было, правда, выглядела я старше, и одевали меня родители нормально. Тогда мы жили, в общем, ничего… Все по знакомству доставали, шмотки… Я тем летом ходила в настоящих джинсах вареных – первые, ни у кого еще в городе не было, а у меня уже были… Вот, значит, я – сопля еще, четырнадцать лет, хоть и в варенках, и он – восемнадцать… У меня, конечно, ничего с ним не было тогда, я слишком была маленькая…
Я налил себе еще ликера, выпил, взял из пачки сигарету, прикурил.
– Открой окно. Ты же знаешь – я не люблю, когда накурено… И потом, когда сказали, что его убили, я толком ничего не поняла… В смысле, не осознала… Глупая была еще… А мама меня на похороны не отпустила – сказала, нечего там смотреть, один только цинковый гроб…
Я встал, подошел к окну, открыл форточку. На товарной станции бубнил неразборчивый голос. Маневровый тепловоз тащил по рельсам состав цистерн. В хрущевках за путями зажглись первые огни.
– Завтра придешь? – спросила Светка.
– А что, они еще не приедут?
– Нет, у них в понедельник мало пар, решили забить на это дело.
– Хорошо, приду. Со «сникерсом»?
– Ну да… Нет, лучше один «марс» и один «сникерс».
Я сбросил пепел в «обертку» сникерса, взял рюмку с «амаретто», допил, бросил бычок в стакан, взял с пола джинсы. Светка вылезла из‑под одеяла, подошла ко мне, обняла сзади.
– Скажи, что ты меня любишь, а, Леша…
Я застегнул молнию на джинсах.
«Санта-Барбара»
Место: Родина
Дата: 19/04/1992
Время: 21:11
Музыка: нет
Впереди меня шла пара – он в рыжей кожаной куртке, она в черном длинном плаще. Она несла торт, у него из пакета торчала бутылка шампанского. Я повернул к своему подъезду, зашел. Свет, как всегда, не горел ни на первом, ни на втором, ни на третьем. В тридцать шестой шла пьянка – звенели стаканы, кто‑то пиликал на баяне. Я поднялся еще на этаж. В сорок второй смотрели «Санта – Барбару». Я отомкнул дверь, зашел в прихожую, сбросил кроссовки, заглянул в комнату. Мама лежала на диване, подложив под голову подушку, читала книгу «Анжелика и король». Я сказал: