- Нет! — Мальчик подбежал к Леониду, посмотрел на него снизу, схватил за руки. — Ты же говорил, что еще нескоро...
- Что делать? Такая погода. — Леонид бросил на кровать еще какие-то вещи.
- Нет, я хочу здесь. Я еще хочу.
- Но, видишь ли... Я, может, тоже. Но меня ждет работа, а тебя - мама.
- А я хочу с тобой. — Мальчик просил и бродил за ним по комнате. — Я хочу здесь, с тобой.
- Нет, со мной тебе нельзя. — Леонид снял с гвоздя плащ.
- Нет, можно. Ты добрый.
- Все люди добрые. Не мешай мне.
- Все люди?
- Все.
Леонид украдкой взглянул на дверной косяк, где карандашом, синим и красным, были сделаны отметки. Даже удивительно, как быстро мальчик растет. Воздух, что ли? Горный же воздух.
Между нижней отметкой и самой верхней было миллиметров двадцать, не меньше.
- А когда же ты научишь меня ловить рыбу? — спросил мальчик.
- Кажется, я сказал, что тебе нужно делать, — отодвинув тарелки к мальчику, чтобы он поставил их в шкаф, Леонид вышел из комнаты. Спрыгнул с крыльца и, прислонившись к старой груше, уставился на гору.
Все эти дни и сейчас тоже тучи приходили из-за горы. Медленно волочились они по самой вершине, цепляясь за деревья, и потом, перевалив через вершину, точно теряли всякую силу и тяжело оседали на столбы, виноградники и дома. Все было серым и мокрым в каком-то затянувшемся ожидании.
Леонид смотрел на гору, на тучи и думал, что ему, наверное, не нужно было затевать всего этого и приезжать сюда, за тысячу с лишним километров.
Он сорвал спелую грушу, положил ее на крыльцо и пошел к реке. Над оранжевыми горшками, надетыми на изгородь, над грязной желтой дорогой проносились ласточки, то взмывая, то падая и едва не касаясь земли. Леонид и сам не знал, зачем он шел к реке. Дорога размокла под дождем, стала липкой и скользкой. Над зеленым лугом поднимался белый пар, и гуси точно плавали в нем. В канаве шумно бежал горбатый и бурый поток. Он прорывался сквозь серое цементное кольцо, как-то попавшее сюда, и падал вниз к реке. Леонид останавливался, время от времени тряс то одну ногу, то другую, чтобы сбросить прилипшую глину. Потом перешел дорогу возле старого ореха с ободранной телегами корой и сломанным сучком, засохшим и пожелтевшим, и побрел по траве, обходя колючки и желтые лужи. Отсюда уже было видно, как мелко дрожат ветки над водой, и он понял, что река все еще большая. Под навесом, который стоял в конце луга, стучала молотилка.
Через несколько шагов он увидел реку и на ней гладкие, лениво расползающиеся круги от быстрого течения. Обошел лодку и сел на нее. И река и берега были коричневого цвета. Только река, пожалуй, была темнее. По воде неслись щепки, сучья, засохшие коровьи лепешки. Эту грязь река смывала с плавучего моста, который был выше, за поворотом.
Спустившись к реке боком и выставив на всякий случай руку, чтобы не упасть, потому что ноги ползли по этой скользкой круче, Леонид выловил щепку, кружившуюся у берега, и почистил ботинки. Подошва начала отставать. Это были старые, потерявшие свой цвет ботинки, которые он оставлял здесь на зиму. А два года назад он вообще ходил на реку босиком. Натягивал хлопчатобумажные тренировочные брюки и, без рубашки, с удочкой на плече, посвистывая, слонялся вдоль берега. Тогда все на свете выглядело для него проще. Ему казалось, что все еще впереди. Он бросил щепку, выпрямился и снова посмотрел на реку. Но, возможно, вода стала светлее. Немного светлее. У берега это было видно. Особенно там, где вода пробегала над камнями. Большой камень проступал отчетливо. Леонид снова поднялся к лодке. Ему хотелось посидеть здесь. Но он знал, что мальчик его ждет и смотрит в окно. Они уже не могли друг без друга. Все получалось нелепо и жестоко. А потом у каждого останется незаживающий след.
- Ай, ну! — раздался за его спиной голос. — Думал, что конопля стоит. А вижу - человек. Здравствуйте.
На тропинке стоял знакомый рыбак с потрескавшимися старыми палками для «паука», которые он держал на плече.
- Мутная, — улыбнулся он, показывая на реку.
Деревенские почти всегда ловили на «паука». И большей частью ночью, тайком, чтобы никто не видел, потому что ловить «пауком» запрещалось.
- Да вчера была еще мутней.
- Вот оно и лучше. — Рыбак говорил на ломаном украинском, с трудом подбирая слова. — Мутная - рыба не видит. А сегодня видит.
- Правда, — согласился Леонид. — Но я сеткой не ловлю. Только удочкой. Для меня все равно мутная. Плохо.
- Теперь погода будет стоять хорошая. Или не нравится у нас?
- Не то чтобы... Дела дома... Больше нельзя.
- А-а... А то, может, пойдем вместе. Вдруг чего вам на дорогу и словится?