Я увидел Иру, едва поезд начал притормаживать.
На ней была желтая кофточка и голубая юбка. Она стояла на площадке последнего вагона. Вагоны проплывали мимо, пустые и запыленные. Я пошел по платформе. Ира тоже заметила меня и подняла руку. Поезд остановился, она спрыгнула вниз. Мне казалось, что расстояние между нами очень большое и я иду слишком медленно и долго и как-то не так, как нужно. Я наткнулся на какие-то мешки, поднял голову и увидел, что Ира стоит рядом. Я не знал, что делать со своими руками. Мы стояли и смотрели друг на друга. Она засмеялась.
- Какой здесь воздух! Ты живешь на даче. Прямо на даче.
- Да, — сказал я.
- А у нас все эти дни были дожди.
Я взял из рук у нее сумку. Мы шли по платформе. Рядом тихо стучали колеса. Поезд уходил. На ступеньке последнего вагона сидел мужчина. Мы прошли по песку мимо ларьков и сараев.
- Я думала, что приеду на рассвете, — сказала Ира. — Приеду и услышу, как просыпается лес. Ты сводишь меня в лес? Завтра утром?
Я смотрел на нее. Она говорила так, точно ничего не случилось и точно мы виделись только вчера.
Я придержал калитку, пружина была очень тугая, и мы вышли на маленькую площадь за вокзалом. На площади не было ни одной машины.
- Почему ты молчишь?
- Ты думала, поезд придет раньше?
- Я хотела увидеть, как встает солнце, и проспала. Я думала, что придет раньше. Мы будем стоять здесь?
- Нет.
- Ты как-то щуришь глаза.
Я вдруг почувствовал усталость. Я представлял себе нашу встречу совсем по-другому. Я подумал, что хорошо бы найти скамейку и сесть. С вечера я договорился с шофером, но он почему-то не приехал. Он должен был стоять возле чайной. Может быть, я устал потому, что не спал? Как же нам отсюда уехать? Надо что-то придумать. Можно выйти на дорогу и идти, пока нас не догонит какой-нибудь грузовик. Но сегодня воскресенье, и может не быть ни одной машины. В воскресенье уехать отсюда трудно. В другой день лучше. Ира улыбалась.
- Ты кого-то ищешь?
- Нет, — сказал я. — Нам надо туда. — Я не смотрел на нее.
Площадь была неожиданно большая. Мы пересекли ее и свернули на какую-то улицу. Солнце начало пригревать, но поселок еще не просыпался. Улица была почти пустая. Я сам не знал, куда мы идем.
- Петухи - это поэтично, — сказала Ира. — Настоящее утро может быть только с петухами. И вот такое солнце!
Мы прошли по шаткому и прогнившему мостику через канаву... Ира стала на край доски и подпрыгнула. Доска затрещала. Я успел протянуть ей руку. Внизу была жидкая грязь. Ира засмеялась.
- Так оттолкнуться и полететь к солнцу, — сказала она. — Расправить руки и лететь быстро и долго. А потом сгореть, как маленькая звезда. Тихо и красиво. Хорошо?
Я посмотрел на нее сбоку. В этой голубой юбке и белых туфлях она была удивительно стройная и легкая. И шла как-то необыкновенно, словно не касаясь земли. Улица была серая от пыли. Дома тоже серые и старые.
- Почему ты так смотришь? — Она повернулась ко мне. — У меня не в порядке волосы? Да?
- Ты загорела.
- Два-три раза ходила на пляж. Но так противно! Сажа и пыль. И лежат прямо друг на друге. Это у вас, на Петропавловской.
Мы забрели в какие-то дворы, прошли по переулкам и снова очутились у вокзала. Было уже не так и рано, но до сих пор не проехала ни одна машина. Шлагбаум даже не открывали.
- Мы почему-то кружим, — сказала Ира. — Вернулись на старое место. Ведь это вокзал?
- Да.
- Ты пришел меня провожать? Я тебе уже надоела? А я-то хотела увидеть зеленые поля, березы и подышать лесным воздухом. Свидание окончено? — Она поднялась на носки и заглянула мне в лицо. — Значит, берез не будет?
Я увидел, что глаза у нее веселые и смеющиеся.
- Они там. — Я махнул рукой.
- А мы?
Я подумал, что если она приехала, значит, она хотела приехать и хотела увидеть меня. Я достал хорошую лодку, и ей, наверное, понравится наше озеро. А завтра мы можем сходить на Сыпучую гору. Нам надо скорее уехать отсюда. Заговорило радио. Я посмотрел на часы. Было шесть. Я вспомнил, что до молокозавода машины идут все время, а там уже не так далеко. Ира, улыбаясь, смотрела на меня.
- У Казанского остановка такси, — сказал я. — А тут Казанского нет.
Она засмеялась. Открыли шлагбаум, и прошел ленинградский автобус. Мы не успели отойти. Нас окутало пылью.
- Сколько здесь? — спросила она, когда автобус проехал.
- Если через поле, по тропинке, четырнадцать.
- Поле и тропинка. И, по-твоему, я поеду на такси. Так ты обо мне думаешь? Так?
- Нет.
- Так?
- Нет.
- Скажи: нет, нет, нет.
- Нет, нет, нет.
- Ты похудел, и тебе это идет.
Она взяла меня под руку.