Выбрать главу

Минут через пять я оказался около высокого дуба, под которым был участок с могилами моих родителей. Мне нравилось, что летом дуб полностью закрывал своей кроной это место, так что оно всегда находилось в тени. Но сейчас голые ствол и ветки не давали такой массивной тени, а как будто бы наоборот только привлекали к могилам внимание. Хоть я сам и любил разглядывать чужие памятники, от мысли о том, что кто-то другой, проходя мимо, разглядывает участок моих родителей, становилось не по себе.

Я прошёл через калитку в заборчике и сел на маленькую деревянную скамейку, установленную прямо напротив надгробий. Глаза тут же по привычке пробежались по выбитым на них датам и родным именам.

Я выдохнул, как будто с облегчением. Жизнь всегда пугала меня своей непредсказуемостью, постоянным стремлением поменяться, развернуться, выскочить из-под всякого контроля. Поэтому вид каменных плит, неизменно и надёжно стоявших здесь в течение многих лет, успокаивал.

После утраты родителей я как-то перестал бояться смерти. Она, напротив, стала моим другом. Мысли о конечности всего выступали иногда последним утешением: когда ужас от жизни становился совсем невыносимым, я напоминал себе, что даже самый лютый кошмар может закончиться тем, что ты просто уснёшь и никогда больше в него не вернёшься. Некоторые люди, правда, говорили, что после окончания этой жизни есть ещё какие-то другие, но я надеялся, что они ошибаются.

Иногда я думал о том, что сделают с моим телом, когда я умру. Скорее всего, меня бы решили подхоронить к родителям. Но дядя Женя, живя в другом городе, не стал бы следить за могилой. Если только Рома?.. Нет, он тоже не стал бы. Он так отгонял во всех наших разговорах от себя тему смерти, что я даже не мог себе представить его на кладбище. Тогда, наверное, меня следовало бы кремировать, а прах высыпать где-нибудь…

Раздался звонок. Я испугался, что это был кто-то из «Книжного червя». Подождав секунд пять, я заставил себя достать телефон из кармана и тут же успокоился – звонил как раз Рома.

– Йоу, чё делаешь? – поприветствовал он, как всегда, бодро.

– Сижу на кладбище.

– А-а-а, ну понятно… Когда трупами надышишься, подваливай на Первомайскую, окей?

Я на секунду задумался, пытаясь внутренне определить, были ли у меня силы сегодня общаться с Ромой.

– Окей, – всё-таки ответил я.

Рома всегда появлялся внезапно. Его жизнерадостный тон, за которым скрывалось что-то куда более сложное, иногда раздражал, а иногда наоборот внушал какую-то смутную надежду.

Мы были знакомы с ним с раннего детства. Нам было лет по пять – тогда мы с родителями жили ещё в Жёлтом Доме, а Рома, который жил в соседнем, прибегал играть к нам во двор. Помню, как мы покупали с ним маленькие чёрные петарды, которые называли бомбами, потом Рома клал их в песочницу, засыпал сверху песком, и они смешно покали где-то внутри.

Когда началась школа, мы стали видеться с Ромой гораздо реже. А потом мы с родителями и вовсе переехали из Жёлтого Дома на новую квартиру. Прожить в ней вместе нам было суждено недолго – спустя полгода после новоселья родители умерли.

После того, как дядя Женя оформил документы об опеке и уехал, около месяца мне было безумно страшно выходить на улицу. Целыми днями я сидел в комнате с зашторенными окнами и выключенным светом. Всё, что я мог делать – это до тошноты разглядывать в сумерках узоры на обоях. Несколько раз, когда заканчивалась еда, я заставлял себя сходить в ближайший магазин, а возвращался оттуда в истерике. Когда в очередной раз у меня закончились продукты и я не смог заставить себя вновь выйти на улицу, я решился позвонить Роме и попросить его принести мне еды. Продукты он принёс почти сразу же, а через несколько дней уговорил меня выйти с ним на улицу. Несмотря на все мои возражения, он потащил меня в парк, там дал попробовать алкоголь и повёл кататься на аттракционах. Помню, как под конец того вечера я подумал, что жить всё-таки можно, если закрыть глаза абсолютно на всё.

К сожалению, приводить себя в такое состояние я мог не всегда и ненадолго. После того вечера я снова стал ходить в школу, но она вскоре стала для меня новым кошмаром.

Рома же с каждым годом ходил в школу всё реже. Вместо этого он стал активно заниматься своей личной жизнью: постоянно с кем-то знакомился и строил романтические отношения и с девушками, и с парнями, и даже с совсем взрослыми людьми.

Когда мы изредка виделись с Ромой, почти всё время он посвящал рассказам о своих многочисленных любовных перипетиях. Начинались же наши встречи всегда одинаково – он внезапно звонил и так, словно в последний раз мы разговаривали буквально пять минут назад, предлагал где-нибудь увидеться. Иногда я понимал, что у меня не было на это сил, и отказывался. Но порой, как и в этот раз, что-то подталкивало меня согласиться.