Я встал со скамейки и подошёл ближе к памятникам. Зажмурился, мысленно обнимая сначала маму, потом папу. На памятниках не было портретов – дядя Женя сначала долго откладывал их установку, а потом, похоже, и вовсе об этом забыл. Впрочем, портреты на камнях мне и не были нужны – я помнил лица родителей до мелочей.
Мысленно попрощавшись, я заставил себя уйти, иначе детские воспоминания вновь захлестнули бы меня, так что до Ромы я сегодня уже бы не добрался.
Направившись по тропинке к выходу с кладбища, я не смог в очередной раз не зацепиться взглядом за стоящий недалеко от родительских могил странный фигурный памятник. Выделялся на фоне остальных он не только своей причудливой формой, напоминающей орех, но и необычной надписью – на нём вместо двух дат была выбита лишь одна, «29 февраля 1912 г.», а ниже было подписано: «Убоясь внъ утробы лишиться материнской любви, заручился въчной». Каждый раз, проходя мимо, я невольно начинал размышлять об этом человеке и его странной судьбе – попрощаться с жизнью, не успев её увидеть. Такая участь мне казалась ярчайшим примером хаотичности и абсурдности жизни, а надпись на памятнике – примером того, что даже такие случаи, как смерть в утробе, люди стремятся наделить каким-то особым, сакральным значением, лишь бы не признаваться себе в полном отсутствии во всей жизни всякого смысла.
Продолжая разглядывать памятники и кресты, я незаметно добрался до выхода с кладбища. Проходя мимо церкви, увидел двух выходящих из неё женщин в платках. Одна из них тараторила другой на ухо:
– А это твоё обжорство, небось, от того, шо на тебя хто-то порчу навёл! Ты пойди к бабке какой… Я вот в позапрошлом годе, помнится, захворала, так мне бабка сделала заговор, и язвенный колит как рукой сняло!
Женщины сняли платки, трижды перекрестились и поковыляли к отверстию в заборе. Я дождался, пока они скроются, и сам направился к выходу.
Оказавшись за забором, осторожно пошёл по устланному полусгнившей листвой тротуару, стараясь держать максимальную дистанцию от других людей. До Первомайской улицы идти было недалеко, но прогулки в людных местах при свете дня всегда давались мне тяжело – каждый человек, который встречался на пути, казалось, пытался вторгнуться в моё пространство. Я убеждал себя, что на самом деле я никому не нужен и всем на меня плевать, но это не помогало успокоиться. Любой случайный взгляд в мою сторону ощущался, словно острая иголка, впивающаяся глубоко в кожу, и, когда этих иголок становилось совсем много, от боли у меня даже подкашивались ноги.
Чтобы отвлечься, стал разглядывать землю под ногами. Валяющиеся на асфальте листья редко выглядели свеже-опавшими, яркими и красивыми, – в основном, они были уже сморщенные, тёмно-коричневые, пропитанные насквозь дождевой влагой. Смотреть на них было неприятно, но, в то же время, их изнеможённый вид вызывал жалость, которую обычно испытываешь, глядя на животных, измученных голодом и болезнями.
Так я продолжал механически идти вперёд, пока меня не окликнул знакомый весёлый голос.
– Эй, Сирота! Я тут!
Рома знал, что мне не нравилось это прозвище, но все мои просьбы перестать меня так называть он, со свойственной ему непринуждённостью, игнорировал.
– Привет, – сказал я, подходя к Роме ближе.
Он стоял посреди тротуара, держа в руках полупрозрачный целлофановый пакет, в котором можно было разглядеть несколько бутылок разного алкоголя.
– Я вот решил закупиться продуктами на неделю, – Рома поднял позвякивающий пакет и хохотнул.
Мы отошли к стене. Рома поставил пакет на землю, раскрыл его и достал бутылку пива. Прислонил её горлышком к выступу под окном, резко дёрнул, и крышка отлетела. Потом он с наслаждением сделал первый глоток и, вновь посмотрев на пакет, сказал:
– Тут вермут, коньяк и водка. А ещё… мне недавно врач сказал употреблять в пищу больше зелёного, так что я решил взять абсент.
Рома бережно взял пакет в руку, и мы пошли вдоль стены.
– Угадай, у кого я вчера был?! – начал он с нарочито интригующей интонацией и, не став дожидаться моих предположений, сам дал ответ. – У Оли!
– У Оли? Она же вроде бы тебя бросила?
– Ну да, бросила. Да у неё сила броска маленькая! Ха! Вчера снова тусили у неё.
Рома сделал ещё один большой глоток пива и с улыбкой добавил:
– Но сейчас я хочу закинуть свой невод в другое море.
Он достал из кармана телефон и нажал на нём на ярко-оранжевую иконку – это было приложение для гей-знакомств.