Что, впрочем, не мешало ей обожать и племянницу. Причём, как-то болезненно-страстно… настолько, что однажды, когда девочке было лет двенадцать, а за ней толпами стали бродить по пятам не только малолетние ухажёры, но и юноши постарше, дон Иглесиас встревожился. И тайком показал приёмную дочь специалистам. Оказалось, что Даниэла унаследовала от неизвестного отца редкий дар притягательности. Ей просто никто и ни в чём не мог отказать, лишь бы оставаться рядом подольше, любоваться красотой, служить бескорыстно и вечно. Так вот однажды попалась и дурочка Анна на зов неизвестного обольстителя. А вот их дочь… Умницей Даниэлу назвать нельзя, просчитывать последствия она не умеет и слишком переоценивает свои чары. Но обладает житейской хитростью,и выгоду свою очень хорошо научилась просчитывать.
Дон Хуан нацепил на себя и жён защитные амулеты и счёл эту меру достаточной. Девочек, как он считал, нужно баловать; главное чтобы родители знали меру, а вот слуги и женихи… пусть стараются. Вот тут-то он и ошибся. Слишком поздно понял, к чему приводит привычка всегда получать своё. Увидев однажды сына Главы, повзрослевшая девица отчего-то тотчас решила: «Это моё!» и начала осаду. Я говорила о её житейской сообразительности? Её не напугало ни дважды вдовство Маркоса, ни угрюмый и вспыльчивый характер; она его просто захотела. Будь в ней хотя бы капля любви — я бы почувствовала, да и «Карма» смягчилась бы. Но чего нет, того нет.
А осаду она начала очень грамотно: с матери вожделенной игрушки. Через полгода знакомства Мирабель была лучшей подругой этой вертихвостки, несмотря на разницу в возрасте. Несколько знаковых слов, якобы случайно оброненных, и вот моей невестке уже кажется, будто это её личная идея — женить сына на такой очаровательной девушке. В сущности, она ведь не партию для Маркоса выбирала, а себе невестку-подружку, подходящую именно ей по всем статьям… Она давно изучила, когда и как выпрашивать у мужа подарки, и Теймур, будучи в благодушном настроении, ей не отказывал ни в чём. Родство с Иглесиасами он счёл неплохим, о даре будущей невестки был наслышан, но не счёл его опасным. Теперь понимаешь, как он сейчас бесится? И из-за своей беспечности, и из-за того, что так же разбаловал Белль, как Иглесиасы свою девицу. Хвала всем богам, Мири, хоть и тщеславна, но не зла, ей и в голову не придёт пойти к цели по трупам. Она зациклилась на своей красоте… и, с одной стороны, это к лучшему: не отвлекается на интриги и козни. Теймур, похоже, намеренно допустил этот перекос и всю её энергию направил на самолюбование, не позволяя развиваться ведьминскому Дару. С другой — вот что мы имеем в результате.
— Н-да, — глубокомысленно замечаю. — Что выросло, то выросло.
— Мне нравится, что ты на неё не злишься, — неожиданно замечает бабушка. — Ты отходчива. Это хорошо. При твоих скрытых способностях флегматичный характер и умение держать себя в руках — это как естественная защита, данная от природы. Замечу, защита не тебя, собственно, а окружающих от тебя. Не вздумай обижаться, просто вспомни, что осталось от Омара ибн Рахима[1].
Ну да. Осталась статуя в кабинете свёкра. Мраморная, без двух отломанных доном пальцев. Этакая дружеская мстя за обиженную невестку. У меня, между прочим, в дождливую погоду всё ещё ноют приращенные мизинец и безымянный палец на правой руке… Но Рахимыча я, конечно, не слабо приложила. В одном из боевых ногтей дона Теймура до сих пор спрятано заклятье Горгоны, которое я сплела так крепко, что превращала в камень всё, что шевелится, пока не догадалась завязать себе глаза. Только Глава и сумел меня остановить.
— Это я к чему, — неспешно продолжает матриарх. — К тому, что вам с Мирабель ещё вместе жить, пусть не постоянно, пусть какое-то время. Мага ей сын, Софи и Мари — внучки; нехорошо им ссориться. Придётся хоть иногда встречаться, обедать, ходить на приёмы, если того требует протокол… И всё это время помнить её художества. Если чувствуешь, что больше не можешь — уходи сразу, пока не взорвалась. А возьмёшься терпеть — терпи. Думаю, сегодняшний случай многое изменит в Мири. Я с ней поговорю, покажу воспоминания Даниэлы, те, что успела считать. Что? А как ты думаешь, откуда мне столько известно? Пока мой сын разражался обличительной речью, а внук изучал, от кого тянутся следы отбитого проклятья, я многое считала со старших Иглесиасов. Жаль, не нашла времени сделать это раньше. Почила на лаврах, засиделась в Эль Торресе… Ну да ладно. Не будешь пакостить Мирабель?