А ещё я заметила, что когда на мне Лунница — день проходит удивительно спокойно. Пропадают раздражительность и вздорность, свойственные мне, порой, не только при беременности, и гораздо чаще включается голова. Василисой Премудрой, конечно, не становлюсь, но и глупостей не делаю.
Вот оно мне и понадобится ближайшие несколько часов. Пока я всё ещё под одной крышей с Мирабелью, которая сейчас явно не в ангельском состоянии духа.
Чувствуется, Элли вчера постаралась на совесть, изрядно пополнив кладовые Эль Торреса ярмарочными деликатесами. Потому что на столе, накрытом к завтраку, наряду с традиционными горячими булочками, тостами, чурросом и шоколадом присутствует солидная горка икры в хрустальной раковине, заведомо напротив места Элизабет, тончайшая нарезка двух видов балыка, россыпь разноцветных маринованных оливок, фаршированных всякой всячиной. Последнее, похоже, персонально для меня; вот спасибо, что люблю, то люблю!..
Стул леди Мирабель пустует. К моему немалому облегчению примешивается и толика досады. С одной стороны, видеть свекровь не хочется: опять эти неприязненные взгляды, которые после вчерашнего явно переродятся в ненавидящие. С другой, теперь у неё есть ещё один повод выставить меня перед подругами бессердечной злодейкой, а себя жертвой: бедная женщина из-за невинной шалости стыдится теперь на людях показываться… Но, поразмыслив, решаю, что каждый сам себе злобный Буратино; никто ей силком ту булавку в пальчики не вкладывал, в заложницы не брал. Впредь хоть задумается о последствиях.
Бабушки Софи тоже нет. Но к её частым отсутствиям в столовой все привыкли. У нашего деятельного матриарха свой независимый график: она может встречать рассвет на море или прогуливаясь верхом; или укатить с визитами, или запереться в лаборатории, не потрудившись никого поставить в известность о том, когда освободится. Иногда кажется, что она демонстративно наслаждается собственной свободой — и не только от обязательств, взваленных когда-то на сына, но и от условностей, от набивших оскомину традиций, от необходимости отчитываться перед кем бы то ни было. Впрочем, в присутствии гостей она эталон чопорности и аристократизма. Но если дома «лишь свои» — авось потерпят любые чудачества.
А вот то, что до сих пор к столу не появился дон Теймур, настораживает.
И вроде бы как неэтично начинать завтрак, не дождавшись его…
Но двустворчатые двери распахиваются, и вот он, наш драгоценный дон, бодр, свеж… и не сказать, чтобы очень уж весел, но с неизменной лёгкой улыбкой на устах, не такой уж и натянутой. Умеет держать лицо, ничего не скажешь. После радушных пожеланий доброго утра он занимает своё место во главе стола. Но ограничивается крепким кофе, ни к чему остальному так и не притронувшись. Мы с Элли, понимающе переглянувшись, начинаем непринуждённо болтать о погоде, вчерашней поездке, планах на сегодня — с акцентом на то, что вот никуда пока больше не хочется ездить, надо бы, чтобы вчерашние впечатления улеглись, усвоились; да и из закупленных припасов хорошо бы отложить кое-что как гостинцы для девочек и для Маги с Ником… Заодно я упоминаю о возможном визите доктора Гальяро.
Между делом как бы, вроде и не замечая избыточной задумчивости дона, Элизабет разрезает одну из ещё тёплых булочек, намазывает маслом, фигурным сердечком выкладывает поверх икру — та так и светится! — украшает веточкой какой-то здешней травки вроде кинзы. Заинтересованно скашиваю глаза: на вид — самый настоящий миниатюрный натюрморт с рябиновой кистью!.. Элли берётся за второй. Тут уже янтарно-оранжевых горок две, поменьше, и веточкой зелени они разделены так, что становятся похожи на большущие ягоды морошки или местной жёлтой малины. Спохватившись, притягиваю ближе корзину с багетами, половинку одного фарширую полосками обжаренного сладкого перца и кружками пряных баклажанов — специально для меня старался Алонсо, местный шеф-повар! Фигурно укладываю сверху несколько тончайших ломтиков хамона, украшаю маслинами. Красота.
Не сговариваясь, как бы невзначай, мы подсовываем свои шедевры на пустую тарелку свёкра. И продолжаем щебетать о своём, о женском.
— … Это хорошо, что вам есть чем заняться, мои дорогие донны, — неожиданно подаёт голос дон Теймур. Добавляет мягко: — Очень дорогие донны… Было такое опасение, что сегодня вам придётся скучать в одиночестве. У меня назначена важная встреча, которая, скорее всего, затянется до вечера; донна же Софья отбыла с трёхдневным визитом к подруге, она у нас выезжает в гости редко, но подолгу… Прекрасно, что вы уже распланировали свой день.