Не желая сбивать её с мысли, перевожу взгляд на кипарисовую аллею. Где-то, за невидимыми отсюда воротами, поднимается разрастающееся облачко пыли.
— А ведь к нам кто-то едет!
Мои слова заставляют Элли радостно встрепенуться.
— Наверное, доктор Гальяро!
Она обожает визиты этого врача. Вернее — бесконечные его пояснения о том, как развиваются её малыши, всё ли с ними и с ней самой в порядке, к чему нужно быть готовой на этом этапе беременности… Ну, вы меня поняли. Я иногда и сама такой становлюсь, но у меня-то вторая беременность, а вот ей ещё всё в новинку!
Но вот из двойного ряда кипарисов появляется четвёрка чёрных лошадей, запряжённых цугом. Мы озабоченно переглядываемся. Потому что эта карета с неизвестным мне гербом на дверце вовсе не принадлежит доктору Гальяро. Кто-то ещё к нам пожаловал. Должно быть, тот, с кем у дона Теймура назначена встреча. Очень серьёзная и очень долгая встреча, дорогие донны.
— Дорогие донны…
Я даже вздрагиваю, настолько неожиданно последняя мысль оказывается озвучена, да ещё и мужским голосом. К превеликому облегчению, заговаривает со мной не наш драгоценный дон, а Бастиан, тоже, в своём роде, Глава… нашего чрезвычайно таинственного и супер-профессионального сопровождения, лиц которого, кстати, мы до сих пор не видели: одни атлетического сложения фигуры в лёгких латах, сверкающих подобием чешуи, да тёмные плащи до пят… вернее, до шпор. Весьма интересные плащи, кстати; у некоторых из Тёмных Рыцарей они по необходимости трансформируются в крылья. Лица же наших охранников постоянно застланы этакой воздушной рябью, и запоминанию не подлежат. На всякий случай. Такая вот специфика службы.
Исключение — Бастиан. Как вожак стаи… простите, как руководитель своей спецслужбы, общается с нами только он. По статусу. Но разговаривать с дамами, скрываясь под мороком — дурной тон. Этикет не позволяет.
— Прошу извинить, что невольно нарушаю ваше уединение. Донны, не наскучило ли вам здесь? Вы не собираетесь пройти, например, в сад или в иное приватное место?
— А если нет? — не из вредности, но с живейшим любопытством интересуется Элизабет. Тёмный Рыцарь сдержанно улыбается.
— Тогда я просто накину на вас полог невидимости. Собственного спокойствия ради. И со всем уважением удалюсь, ещё раз принеся глубочайшие извинения. — И, не давая нам вставить слово, продолжает: — Это прибыл дон Иглесиас.
— Мы остаёмся, — говорю твёрдо. — И даже не думайте о невидимости. Вот ещё новости — в собственном доме прятаться! И от кого? Нет уж, Бастиан, пусть теперь у их семейства головы болят о том, как бы мне на глаза не попасться. Я-то против них ничего не замышляла!
Намеренно или нет, но Элли не даёт мне углубить тему.
— А зачем он приехал, дон Бастиан?
Перед тем, как ответить, Тёмный Рыцарь занимает позицию по правую руку от меня и бросает выразительный взгляд в сторону подъезжающей кареты. Вид у него на редкость грозный и внушительный: кажется, даже чешуя на доспехе вздыбилась. Ну да, и мой протест услышал, и потенциальному недругу демонстрирует, что донны под защитой, а защита бдит. Молодец.
— Приняв участие в известном вам, донны, деле…
А он дипломат, однако!..
— … дон Иглесиас нарушил вассальную клятву, данную когда-то Главе Клана. Не предупредив о возможном покушении на члена семьи Главы, он фактически поставил себя в ряд соучастников этого заговора. Теперь его ждёт либо изгнание из клана и города, либо, по договоренности с доном Теймуром…
Продолжения я не слышу. На меня вдруг накатывает дурнота. Вот так, без всякого предварительного стеснения дыхания, без головокружения… просто темнеет в глазах. Едва не потеряв сознание, я мёртвой хваткой успеваю вцепиться в Бастиана и каким-то чудом остаюсь на ногах, успев краем глаза заметить развёрнутую вокруг нас с Элли спираль двойной защиты. Глотнув воздух, торопливо шепчу:
— Нет, не надо защиту… Всё в порядке.
Мир проясняется. Прихожу в себя и прислушиваюсь к ощущениям. Элли бросается ко мне.
— Ива! Ничего себе — в порядке! Ты бледная, как сыр!
— Тихо всем! — говорю я сквозь зубы. И соображаю, что, наверное, не слишком сейчас вежлива. — Бастиан, погодите бить тревогу. Вы же видите, кольцо на мне, но оно не сработало, значит, это не нападение…
Он настойчиво увлекает меня с балкона в Малую гостиную, усаживает в кресло.
— Простите мою бестактность, донна; эта дурнота связана с вашим положением? Но раньше за вами не наблюдалось ничего подобного!
Добрая девочка Элли, доказывая свою доброту делом, молча суёт мне под нос изящный флакончик с чем-то тошнотворно-едким. Фу! С нюхательными солями! От которых мне едва вновь не становится плохо.