Валентина Никиткина
Домовой, которого любили...
Кто я?!.. Кто я?!
Даша сказала, что у нее самое лучшее имя: Дарья, Дарьюшка, Даша, Дашок, Дашенька!.. А раз Дашенька, то и Душенька!..
— Правильно! — подтвердил Федя. — А ты Петя-Петушок! — и братцу-первоклашке язык показал.
Петя очень обиделся и укусил любимого старшего брата Федю за палец. Да так, что кровь пошла.
А Федя заорал и затряс рукой.
Петя по очень обидному подзатыльнику сначала от Дарьи, а потом от строгой бабушки Ангелины Степановны заработал.
Петя обиженно заорал, гораздо громче Феди, и налетел на Дашу с кулаками. Неважно, что она в четвертом классе училась, а он только в первом. Он же не мог на бабушку налететь, поэтому хотел за обиду хоть на Дарье отыграться.
Завтрак был испорчен.
У Марии, их матери, карие глаза стали огромными, как блюдца, и руки дрожали, когда она йодом Федичкин палец мазала, а Федя крутился и шипел от боли...
С трудом обиженных ребятишек выпроводили в школу.
Мария, от волнения не попрощавшись, на работу в свой детский сад убежала.
Хорошо, что сын Ангелины Степановны еще с дежурства не вернулся, а то и его в этот скандал втянули бы.
Когда все разбежались, Ангелина Степановна огорченно вздохнула и принялась за уборку:
— Дом горит, а часы идут! — это было ее любимое присловье.
Работа всегда успокаивала ее.
Потом она, оделась. Как всегда, элегантно. Шляпка, красивый шарфик, беличья шубка (хоть и старенькая, но еще — вполне!), зимние сапоги на невысоком каблучке...
Ангелина Степановна не позволяла себе распускаться. Например, днем она никогда не надевала халат.
Ходила дома только в туфлях. Говорила, посмеиваясь: “Аристократы в тапочках не ходят!”
Спина у нее была прямая, голову она держала высоко, седеющие волосы всегда чуть подсинены и красиво уложены... В общем, она хотела нравиться и своим внукам, и своему сыну и невестке, и своим подругам!..
Так на нее русская литература повлияла. Она ее сорок лет преподавала!
Одевшись, Ангелина Степановна налила в мисочку молоко...
На темной улице ее встретил такой сильный порыв ледяного ветра со снегом, что она покачнулась. Декабрь!
Но равновесие она сберегла, и молоко не выплеснулось.
По тротуару, скользкому, как каток, она добралась до двери подвала и поставила мисочку у дыры, которую прорезали ее сын и внук, чтоб бездомной кошке и ее котятам можно было свободно выходить на улицу и возвращаться.
— И зачем вы их кормите?! — осудила ее соседка, которая жила как раз над ними, на девятом этаже. — Расплодились! Топить их надо!
Ангелина Степановна в дискуссию вступать не стала, тем более, что соседка быстро прошла мимо.
Уже поворачивая за угол дома, она поскользнулась, взмахнула нелепо руками и шлепнулась на тротуар.
Ангелина Степановна оставила кошку и котят и кинулась к ней, помогла подняться, заботливо отряхнула ей пальто...
Соседка заторопилась дальше, буркнув невнятное “спасибо”.
Настроение у Ангелины Степановны от грубости соседки и ее предложения топить беспомощные существа отнюдь не улучшилось. И дело даже не в утреннем скандале.
Последнее время все в доме как-то кувырком идет!
Любимые внучка и внуки нечаянно двоек нахватали.
Дарья запоем читает, ей не до английского!
Федор грозится в Африку убежать, если ему с арифметикой будут надоедать!
А Петя на всех клочках бумаги рожицы рисует и разные вопросы задает, вместо того, чтоб стихи, как следует учить!
И со своей невесткой что-то они перестали ладить.
Мария в детском саду работает и, все говорят, что она очень детей любит. Да вот с чужими общий язык находит, а со своими?..
Вчера утром они снова немножко поссорились из-за Фединой двойки!
Ангелина Степановна за Федю вступилась, а Мария, сверкнув своими огромными глазищами, на работу убежала, как и сегодня, не сказав ни “до свидания”, ни “спасибо” за вкусный завтрак!..
И сын отмахнулся:
— Некогда мне, женщины, в ваших дрязгах разбираться! — сказал и ушел отдыхать после ночного дежурства.
Она, конечно, понимала: сын тоже нервничает. Ему трудно: на писательский гонорар не проживешь, а семью кормить надо, вот он пошел ночным сторожем работать в какую-то коммерческую фирму... А это и силы и время забирает! Вот и не успевает к сроку сдать свой роман.
И всё равно мог бы мать поддержать!
То ли от декабрьской вьюги, то ли от всех этих огорчений на глаза навернулись слезы...
И вдруг, уже почти вернувшись к котятам, Ангелина Степановна заметила что-то странное...