Иннокентию и такие жители Земли встречались, кто ни о чем не рассуждал, а просто жаловался на всех и плакал, что ему не помогают, а сам палец о палец не ударял, чтоб свои обстоятельства к лучшему изменить.
Нет, подруги не плакали и не жаловались. Они хорошо знали, что уныние — смертный грех!
Им интереснее было беседовать о детях и внуках, об их учениках, о том, что они уже сделали полезного и хорошего и что они еще могут друг для друга сделать и кому помочь...
А когда у них не хватало денег до пенсии (или до зарплаты, как у Поленьки), они восклицали: ”Да здравствует прекрасная бедность!”
И пили чай без сахара и ели макароны с постным маслом.
Впрочем, Ангелина Степановна и простое блюдо умела сделать вкусным. Она поджаривала лучок с морковкой, потом бросала в сковородку ложку томата... Долго томила все это на медленном огне, а потом смешивала с макаронами... Еда получалась — пальчики оближешь! Она и подруг своих научила этому рецепту.
А Стелла Ивановна, которая в Отечественную Войну санитаркой на фронте была, своему победному лозунгу-кличу подруг научила: “Ребята! Прорвемся! Бывало хуже!”
Подруги поэтому никогда не вешали нос, хохотали над новыми анекдотами, подшучивали над своими болезнями, хвастались обновками, сделанными собственными руками, обменивались книгами...
Они с наслаждением читали стихи и часто, как в этот раз, даже викторины неожиданные друг другу устраивали...
— Ну-ка, угадаете ли, чьи это стихи? — Стелла Ивановна подмигнула.
— Попробуем, — отозвались подруги.
Иннокентий заслушался и не заметил, как в бабушкину комнату дети вошли. ( Они услышали, что стихи читают и вошли, вежливо постучав).
— О! Здравствуйте, мои хорошие! — сказала Стелла Ивановна. — Начну сначала, специально для вас!
Она читала. Дарьюшка в окно смотрела.
А за окном мела вьюга, и к стеклу прижимались снежные заряды и распадались на крупные, удивительно красивые снежинки...
Закончились стихи, и все дух перевели. Оказывается, они и дыханье задержали, пока слушали!
— Ну, чьи это? — спросила Стелла Ивановна.
— Это стихи хорошего поэта, — сказала Ангелина Степановна.
— Эти стихи ко времени, они о Зиме-матушке!
— А чьи они? — спрашивала Стелла Ивановна.
Никто не успел ей ответить.
— А у нас живет Домовой! — сказал вдруг Петя.
Федя и Дашенька затолкали его, Ангелина Степановна глаза круглые сделала:
— Петенька! — промолвила она укоризненно.
— А что тут удивительного? У меня давно Домовой живет, — сказала Поленька. — Он вечерами мне сказки рассказывает!
— Подумаешь, невидаль — Домовой! — Стелла Ивановна засмеялась. — Я тоже дружу с Домовым, дружу с его супругой и маленькими домовятами!.. Они приходят ко мне чай с лимоном пить и погреться возле батареи... А домовята очень леденцы любят, грызут их, как сухарики!.. Хотите леденцов? — она вытащила из кармана кофты круглую баночку и протянула ее детям.
— Это от домовят осталось? — спросил Петя с восторгом.
— От них!
— А вы познакомите нашего Иннокентия с вашими домовятами? А то он очень скучает! Мы его любим, и он нас любит, но скучает без своих... — предложил Петя от чистого сердца.
— Непременно! — заверила его Стелла Ивановна.
— Бабушка, позови Иннокентия! — кричал Петя в то время, как его Федя и Дашенька пытались вытащить из комнаты.
— Куда вы его тащите? Зачем? — возмутилась Поленька.
Ангелина Степановна не выдержала:
— Оставьте его, — приказала она и попросила, — Иннокентий, выходи. Ты здесь?
Иннокентий вышел из-за кресла:
— Видишь, так и получилось, как я сказал.
— Это кто? — в один голос спросили ее ошеломленные подруги.
— Домовой я! Зовут — Иннокентий, фамилия — Бубенчиков, — представился он и шаркнул ножкой в поклоне. — А у вас, правда, домовые живут?
— Нет, мы пошутили! — опять в один голос сказали подруги.
— Очень жаль! — опечалился Иннокентий.
А потом подпрыгнул и предложил:
— Давайте играть!
И они все играли в прятки. Потом они играли в догонялки. А когда устали, начали играть в лото.
Иннокентий помогал Пете выигрывать. А Дарья и Федор выигрывали сами. Ангелина Степановна и ее подруги всё проигрывали и проигрывали.