В подвал за толстую железную дверь он проник довольно легко. Но вот сейфовая, стальная, почти во всю стену, дверь хранилища представляла серьезное препятствие.
Через стены и через деревянные и даже железные двери он умел проходить. Но сталь почему-то не позволяла этого делать.
А огромное блестящее никелем колесо, которое надо было повернуть, чтобы эту дверь открыть, его усилиям не поддавалось. Похожее на штурвал корабля, оно было очень тяжелым и, кроме того, наверное, еще и закреплялось каким-то внутренним замком.
Иннокентий уселся под стальной дверью и стал думать.
Надо искать обходные пути, решил он. В конце концов найдется же где-нибудь просто стена из кирпича или пол, сделанный из чего угодно, лишь бы не из стальных плит...
Это был невероятно запутанный, с возвратами и многочисленными поворотами, трудный путь.
Иннокентий устал и, преодолевая все препятствия, даже потерял свою пушистость.
Один раз он, очевидно, пересек линию фотоэлемента. Завыла сирена, затопали ноги охранников.
Они, не найдя в помещении ничего необычного и опасного, сердито чертыхались и громко ругали всякую несовершенную технику вроде этих “идиотских фотоэлементов, которые вдруг начинают работать сами по себе”...
Пришлось Иннокентию на какое-то время замереть, исчезнуть и ждать, пока все не успокоится.
Конечно, была еще одна трудность: как выбраться обратно с деньгами сквозь все эти стены и тесные пространства?
Но все-таки обратный путь, даже с тяжелым узелком за плечами, был уже гораздо легче, потому что шел по проторенному.
А когда он выбрался на улицу, где мела декабрьская вьюга, то совсем воспрял духом.
Раскачивались на сугробах тени от деревьев. Возле фонарей кружились снежинки, как ночные бабочки.
Уже кое-где в городе и в огромных витринах зажглись нарядные елки, мигали гирлянды, сверкали стеклянные разноцветные шары...
Это было очень красиво, но уставшие люди не обращали на эту красоту никакого внимания.
Они торопились с работы домой, бежали по улицам, уткнув носы в воротники и шарфы, и в спины их подгонял ветер.
Но Иннокентию погода не мешала. Он вообще не замечал ее, потому что был необычайно горд собой.
И было, чем гордиться! Он сумел! Он сумел преодолеть все эти немыслимые препятствия, сумел не застрять ни в каких ловушках пространств! И вот теперь он возвращается...
(Он подумал: “А куда я возвращаюсь?” И сам себе ответил: “Домой!”).
И вот теперь он с победой возвращается домой, совершив почти невозможное для добрых людей, которые его полюбили.
Вполне можно гордиться собой!..
Он материализовался перед Ангелиной Степановной и сбросил с плеч на стол что-то тяжеленькое, увязанное в ее цветастый платок.
— Что это? — удивилась она.
— Деньги! — важно ответил Иннокентий. — Распоряжайся!
Ангелина Степановна развязала узелок. На стол выпали пачки новеньких купюр...
Она всплеснула руками, ахнула:
— Откуда?
Иннокентий честно признался:
— Не знаю, как этот дом называется... Но там их ужасно много! Я взял, сколько за раз смог донести!
Ангелина Степановна рассердилась и расстроилась по-настоящему:
— Немедленно доставь всё обратно! — приказала она.
Иннокентий посмотрел на нее, потом настроился и прочитал ее мысли, чтоб убедиться, что именно этого она и хочет, и тоже рассердился по-настоящему.
Он зафыркал, застонал, стал топать ногами и размахивать руками... И он даже плевался!
А еще он словно распух, раздулся от гнева и стал похож на шар:
— Я так старался! — кричал он. — Думаешь, это легко было сделать?! Я хотел помочь! У тебя же финансовые трудности!
— Немедленно отнеси туда, где взял, Иннокентий! — твердо сказала она, хоть и немного испугалась его возмущения.
— Почему? Как это так?
— А вот так! Всю жизнь жила на честно заработанные и на старости лет меняться не хочу!
И Ангелина Степановна отвернулась к плите, считая разговор исчерпанным.
Иннокентий обижено и непонимающе пялился на нее. Он хотел, как лучше! Он полюбил ее!..
Даже дворник Иван Петрович пожалел Ангелину Степановну, сказал, что у нее мало денег, и платы за елку не захотел брать!..
А она, видите ли, такая гордая: не подходят ей эти “дурные” деньги!
— Хорошо! — угрожающе буркнул Иннокентий. — Ты не хочешь брать, тогда я сыну твоему отдам! Нечего ему ночным сторожем работать и свою жизнь риску подвергать! Недаром Мария боится за него! На сторожа и напасть могут, и убить его могут бандиты! Пусть спокойно свой фантастический роман кончает!