Он рассказывал о добрейшей Ангелине Степановне, о Марии, которая умеет летать, о ее милых детях, о фантастическом романе Александра, о пушистой новогодней елке, которую подарил дворник Иван Петрович, рассказывал, как кормили подвальных котят...
А Новый Год!.. А Рождество!
И только он захотел рассказать о веселых праздниках, которых на их планете не было, — как неожиданно остановился!..
Его как ожгло. Что же он натворил!?
Он увидел возможность проникнуть в свой мир и забыл о друзьях, которые приютили его и помогли ему!
Они его полюбили! А он?.. Праздник испортил!..
А Петя, наверное, плачет!? Да все они теперь там зовут его и рыдают!.. И, наверное, думают, что он погиб где-то, запутавшись в чужих пространствах!..
А если еще хуже?.. Если они теперь всегда, всю жизнь будут считать его предателем и обманщиком?.. Поиграл с ними, внушил любовь — и бросил без всякой жалости!..
— Милые мои! — крикнул он в отчаянии, обращаясь к своим только что встреченным родным и друзьям. — Я должен вернуться! — и чуть не заплакал.
Снова уйти из родного дома и, может быть, навсегда — это так трудно!
— Я должен! — оправдываясь, крикнул он любимой сестренке Лю.
Она его поняла.
И все его, конечно, великолепно поняли, потому что, во-первых, умели слышать мысли, и, мало того, умели видеть картинки, которые, рассказывая, мысленно представлял он. (Поэтому и рассказ его так впечатлял!)
И они все отлетели на вершину холма, оставив его одного, чтоб не мешать.
Иннокентий кинулся искать щель в пространстве, чтоб вернуться...
Не тут-то было!
Он бился о плотное нечто, он менял места, надеясь, что новое положение поможет найти щель, он бросался на пружинящую границу иных пространств с разбега...
Но всякий раз что-то мягкое, но плотное, сначала сжавшись и уступив его напору, потом распрямлялось и отбрасывало его назад...
Он знал, что так и будет. Ведь и в первый раз, когда он рвался на Землю, было так же...
Ему тогда пришлось чуть ли не год искать возможный прорыв! Но в то время у него было только любопытство и жажда приключений. Теперь же им владело отчаяние. И он не оставлял усилий...
Вконец обессилев, он опять повалился лицом в росистые травы...
— Приветствую тебя, мой Младший Друг! — сказал кто-то над ним.
Голос был бесконечно знаком, хоть он так давно его не слышал.
Иннокентий вскочил, подумал, что сейчас ему крупно достанется за его побег в Иной Мир. И поделом!
— Нет, я не собираюсь осуждать тебя. Ну, во-первых, мы знали: ты не успокоишься, пока не добьешься своего, и мы, испытывая тебя, не хотели охлаждать твой пыл... — ответил ласково на его мысли Главный Друг.
И его слышал не только Иннокентий, но и его братья, сестры, родители... И они гордились Иннокентием.
А Главный Друг продолжал:
— Во-вторых, ты выдержал взятое на себя испытание с честью. Вся Высокая Академия оценила его отличным баллом.
— Откуда вы знаете, как все было? — удивленно подпрыгнул Иннокентий.
— Мы наблюдали за тобой. Ты не был одиноким. Мы готовы были прийти на помощь, но она не понадобилась тебе!
И Главный Друг протянул ему светящийся, сотканный словно из облака, предмет.
Он невесомо улегся на руку Кеши. В нем, меняясь и наплывая друг на друга, пошли картины того, что было с Иннокентием там, на той Земле!.. Он радовался и страдал, вспоминая...
Изображения, пробежав, ушли... Последнее, что увидел Иннокентий, это слезы и растерянность Пети.
— Вот видите!.. Мне необходимо попасть обратно! — воскликнул Иннокентий в отчаянии. — Я даже не сказал моим друзьям до свиданья!..
— Знаю! И одобряю твои чувства! — сказал Главный Друг. — Высокая Академия разрешила отправить тебя попрощаться с ними. Они тебя полюбили и очень горюют, не зная, что с тобой.
— А я вернусь?
— Да! Мы откроем перед тобой пространство! Иди!.. — и Главный Друг ласково опустил руку ему на голову. — Торопись!
Он с трудом вынырнул из плотного сугроба.
Дворник Иван Петрович, отбрасывая снег с тротуара, всегда так крепко утрамбовывал его!
Перед Иннокентием была дверь знакомого подъезда. Он очень обрадовался, потому что такое точное попадание в нужное место трудно рассчитать. Все-таки великие мастера были в Высокой Академии!
Ох, как он летел на восьмой этаж!
Он и лифт не вызывал: ему казалось, что он движется слишком медленно.
Перед шестидесятой квартирой он и подпрыгивать, чтоб достать до звонка, не стал — не было сил ждать, пока ему откроют...Очень торопился!
Поэтому он просто протиснулся сквозь дерево двери... Так быстрее!