Сакариас Топелиус
Домовой
Старый замок в Або — одно из старейших строений Финляндии. Некогда король Юхан III, будучи герцогом Финляндским, вместе со своей супругой-полячкой, Катариной Ягеллоникой, держал здесь двор, и здесь же находился в заточении король Эрик XIV. Долгие годы в темнице замка томились узники. В настоящее время в нем — превосходный исторический музей.
Жил-был когда-то старый — семисот лет от роду — домовой. А борода у него была такая длинная, что он мог дважды обернуть ее вокруг талии. От старости он весь согнулся, словно древний стальной лук, натянутый до отказа. Домовой частенько похвалялся, что он-де самый старый домовой во всей стране. И даже домовой из кафедрального собора, которому было всего лишь пятьсот пятьдесят лет, величал его дядюшкой. Все прочие мелкие домовые Финляндии считали его главой рода: домовой он был хороший, предельно честный, дельный, хотя и у него были свои слабости. Обитал он в самом глубоком подземелье Абоского замка, в так называемой Полой башне. Там в стародавние времена содержались самые отпетые и опасные преступники, которым никогда уже более не суждено было увидеть белый свет. «Апартаменты» домового в Полой башне, оборудованные всеми возможными удобствами, поражали своей роскошью. Не было там недостатка в мусорных кучах, разбитых вдребезги кувшинах, рваной рогоже, непарных сапогах и перчатках, ломаных игрушках, оконных створках без стекол, в ушатах и чанах без днищ, изгрызенных крысами книгах без переплетов и многом другом, совершенно неописуемом великолепном мусоре. Башня тщательнейшим образом была задрапирована паутиной самых изысканных узоров и усеяна небольшими лужицами, непрестанно пополнявшимися водой в течение сотен лет.
В этом удобном обиталище домовому жилось так хорошо, что он редко искал общества вне дома — тем более, что других домовых старый батюшка-домовой из подземелья вообще в грош не ставил и не считал их достойными какого-либо внимания.
— В мире нынче все измельчало, — говорил он. — Домовые годятся теперь лишь на то, чтобы строить беседки в садах да латать детские игрушки, чистить сапоги да подметать пол. Люди презирают их и не удостаивают даже угощения — плошки каши в рождественский вечер. Посмотрел бы ты на стариков — домовых в мое время! Мы сдвигали скалы и строили башни.
У старого домового было всего лишь два давних друга, которых он жаловал: домовой из кафедрального собора и старый привратник из замка, Маттс Мурстен. Домового из собора он посещал раз в двадцать лет и точно так же, раз в двадцать лет, домовой из кафедрального собора навещал старого домового из замка. У них был кратчайший путь друг к другу через знаменитый подземный ход между замком и собором, ход, о котором рассказывают все жители Або, хотя никто из них его не видел. Домовым было совсем нетрудно прокрадываться через тесный ход, они ведь могут пролезть и в замочную скважину. Гораздо хуже обстояло дело с существами человеческими. Привратник Маттс Мурстен знал это лучше кого-либо другого, потому что он был единственным человеком, которому удалось проползти через этот ход. И вот тогда-то он впервые и познакомился со старым домовым из Абоского замка.
Маттс Мурстен был в то время проворным и беспечным мальчуганом двенадцати лет. Он искал старые пули от мушкетов среди древнего хлама в подземелье замка, когда однажды утром обнаружил лаз в подземный ход. Вот он и надумал узнать, куда может привести эта дыра.
Он продвинулся довольно далеко вперед, когда камни за его спиной обрушились и преградили ему путь назад. Это ничуть не опечалило Маттса; ведь где-нибудь он, верно, сможет вылезти из подземного хода! Но случилось так, что камни обрушились и перед ним. Маттс оказался в западне — ни вперед, ни назад. Так бы он, видно, сидел, пригвожденный к этому месту, и поныне, если бы все это не произошло в тот самый день, когда домовые из замка и кафедрального собора имели обыкновение раз в двадцать лет навещать друг друга. Домовой из замка шел как раз к домовому из собора и неожиданно увидел мальчугана, который застрял в куче мусора, как лисенок в капкане!
И сердце домового дрогнуло: хотя домовые страшно обидчивы — они добросердечны.
— Ты что здесь делаешь? — рыкнул он на Маттса.
— Ищу старые пули, — дрожа ответил Маттс.
Домовой засмеялся.
— Держись крепче за голенище моего сапога, — сказал он, — и я помогу тебе выбраться отсюда.
Маттс протянул руку, нащупал в темноте голенище сапога домового и покрепче ухватился за него. Они быстро двинулись вперед, ловко пробираясь между камнями и щебнем, и тут домовой сказал: