И бывают те, от комплиментов которых хочется провалиться под землю. Сразу вспоминаешь и облупившийся лак на ногтях, и куцый хвост на голове и небритые ноги. От этих мужчин бросает в жар и подкашиваются ноги, но рядом с ними ты всегда будешь чувствовать себя… недостаточно.
Стас был из вторых. Говорить или думать рядом с ним вообще было проблематично, а уж о делах — тем более. Ничего удивительного, что через полчаса я обнаружила себя гораздо ближе к нему, чем была. Ближе, чем готова позволить.
Мне не шестнадцать. Я знаю, зачем взрослые одинокие мужики ходят к таким как я, живущим на окраине. Антураж может быть разным, смысл — всегда один. И до сих пор я вообще-то была не против и даже «за». Просто внезапно все это показалось слишком. Он не был навязчив или груб — его рука лежала рядом с моей, не делая попыток прикоснуться и все же мы оба понимали, что должно последовать дальше. Эта определенность меня и отпугнула. Стас не из тех, кто будет робко просить разрешения. Если я не прекращу это сейчас, выбора у меня уже не останется.
Поэтому я заставила себя разорвать это наваждение и встала. За окном уже темнело — небо плавно перетекало из оранжево-красного в темно-синий, а в доме неплохо бы было зажечь свет. Чиркнув спичками, я преувеличенно увлеченно занялась лампой.
— Поздно уже, тебе еще до дома добираться, — неловко сказала в сторону.
— Выгоняешь, — усмехнулся лесничий.
— Забочусь, — поправила я.
— Ладно уж, — он встал и, дотянувшись до висевшей на крючке для курток сумке, протянул ее мне. Я вопросительно приподняла брови:
— Вещи собирать?
— Внутрь загляни, — сказал Стас. — Хотя от твоего варианта я бы тоже не отказался. Не хочешь, со мной?
Не отвечая, я расстегнула замок-молнию, уже чувствуя, что там что-то тяжелое, пахнущее металлом и…
И выудила на свет божий пистолет. Он матово поблескивал черным под светом лампы. Сглотнув, я максимально осторожно взяла его за рукоятку, вытягивая из сумки. Та упала на пол, но я даже этого не заметила, поглощенная странными и новыми ощущениями. Он был тяжелым и холодным — гораздо тяжелее, чем я предполагала и холоднее — тоже. Казалось, что металл вытягивает из окружающего воздуха последние крохи тепла. Грозное оружие — палец удобно лег на курок и от этого ощущения меня пробрали мурашки. Пистолет ощутимо оттягивал руку.
Я подняла глаза на Стаса — он следил за моими движениями внимательно, словно размышляя, можно ли мне его доверить.
— Я рассчитывала на охотничье ружье, а не игрушку для киллера, — хрипло сказала я.
— Это воздушка, — хмыкнул он, выуживая из кармана пакетик с маленькими стальными шариками и несколько баллонов с газом размером с приклад. — Настоящее оружие получишь, когда стрелять научишься.
И, показывая мне, показательно защелкнул баллон в рукоятку, а пули — в магазин.
— Сама сможешь?
Успокоился он, только когда я смогла без ошибок проделать все эти манипуляции.
— Я Гришке скажу, он тебя научит, как целиться и как стрелять, чтоб лишнего не задеть, — уже набрасывая куртку, сказал Стас. Я топталась рядом, в шаге от того, чтобы предложить ему остаться — на улице успело стемнеть окончательно и выгонять его в ночь, после такой заботы обо мне (я, признаться, успела забыть о своей просьбе) было совестно. Заметив это, мужчина фыркнул и с прищуром поинтересовался:
— Стыдно?
Я покаянно кивнула.
— Вот и хорошо, — улыбнулся он. — Не один я этой ночью буду ворочаться. Ладно тебе…
Мы стояли рядом и я не успела (или не захотела) отшатнуться, когда он притянул меня к себе и поцеловал. Жесткая борода царапала кожу, горячее дыхание опаляло губы, этот мужчина определенно умел целоваться — когда он отпустил меня, я невольно потянулась обратно и только через секунду поняла, что именно делаю.
— А вот теперь я чувствую себя отмщенным, — удовлетворенно сказал Стас.
Я вышла его проводить, накинув легкую куртку — не столько красуясь, сколько желая немного остыть под холодным мартовским ветром — но не успели мы сойти с крыльца, как наперерез нам с верещанием бросилась юркая маленькая тень. Шарахнувшись в разные стороны, мы только и успели увидеть мелькнувший в дверном проеме рыжий хвост.
— Кошка, — кое-как восстановив дыхание, выговорила я, с удовольствием прослушав непечатную версию лесничего. — Она у меня… диковатая. Забудь.
После этого романтический настрой как-то не возвращался — я спешила вернуться в дом, чтобы спасти его от не иначе как бешеной куницы, а потому уже на мосту легко поддалась уговорам не провожать мужчину и, с легким смущением попрощавшись, заторопилась обратно. Весенние ночи темные — без снега ни зги не видно, особенно если тучи набегут, так что гуляющих парочек мне не встретилось и я ускорилась, без зазрения совести пользуясь волчьим зрением. На душе было как-то неспокойно. Не то из-за Стаса, разбередившего мои инстинкты, не то из-за странного поведения лесного зверька. Почему я не рассказала о кунице лесничему ума не приложу — он наверняка смог бы помочь, объяснив ее повадки или выманив наружу. Но не возвращаться же? Теперь сама виновата — гоняй в ночь-полночь зверье по дому. Главное, чтобы соседи не увидели…