Впрочем, кунице хорошо — за ней никто не гнался. А вот меня сейчас едва не оставили без хвоста — оглянувшись на секунду, я обнаружила, что вурдалак решил сократить дистанцию и, в секунду забравшись на поваленное дерево, прислонившееся макушкой к соседу, уже пикирует на меня с приветственно раззявленной пастью.
С неподобающим для сильного и могучего зверя скулежом, я вывернулась из его лап, хотя, по ощущениям, не полностью. Но хвост, вроде бы, двигался, так что я не стала оглядываться — проверять будем потом.
Лапы неожиданно ударили во что-то более твердое, чем пружинистая, схваченная морозцем земля и я поняла, куда меня вели.
Зараза!
Вы знаете, как сложно хитрить, будучи зверем?! Когда все инстинкты говорят тебе: беги! Беги, не останавливайся!
Нет, мы, конечно, можем вилять, делать резкие скачки в сторону, но бежать при этом не перестаем. И чем быстрее — тем лучше.
Как человек — я понимала, что нужно подпустить вурдалака на расстояние прыжка. Не раньше и не позже, чем мы пробежим через во-он те деревья.
Но волк во мне просто отказывался совершать самоубийство. Ни за что!
Помните басни Крылова? «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет, и выйдет из него не дело, только мука»…
Мои лапы, не выдержав конфликта интересов, окончательно запутались — стоило одной чуть дернуться, замедляя ход, а другой — наоборот ускориться, как вся конструкция с воем рухнула на землю, кубарем полетев под откос.
И в эту секунду вурдалак прыгнул.
Наверное, я должна поставить ему памятник — если бы не его тяжелая туша, рухнувшая на меня, я никогда не смогла бы остановиться.
Впрочем, неизвестно еще, кому именно придется ставить памятник — острые зубы рванули меня за холку, когти впились в ребра (наверное, он что-то знал о «кровавом орле»), желая выпустить их наружу и с ожесточенным рычанием, вцепившись друг в друга, мы прокатились еще несколько метров.
Пока волк во мне рычал от боли и злости, пытаясь высвободиться из клещей вурдалака, человек успел заметить мелькнувший перед глазами наклоненный ствол березы.
Отчаянным усилием, едва не выдернув лапы из суставов (а может, и выдернула, к бесам!), я рванулась вверх, отбрасывая тварь за голову — лапы взвились в неимоверном усилии, ребра затрещали, когда чужие когти потянули их за собой, а сомкнуты на горле челюсти едва не перекусили мне шею — по крайней мере, от боли и недостатка кислорода в глазах уже начало темнеть, когда на нас неожиданно со знакомым верещанием рухнула куница.
Взвыв от натуги, я дернулась назад, уже чувствуя, как вурдалак тянет меня за собой — вниз, на острые камни и торчащие куски железа. И в последний момент уцепилась за корни березы. Вцепилась в них зубами и лапами, подтягивая ставшее вдруг непослушным и тяжелым тело, кое-как перевалилась через край и распласталась на холодной земле, понимая, что больше не смогу пошевелиться.
Понятия не имею, сколько я так пролежала, медленно дрейфуя в дурмане усталости, боли и утекающей в землю крови. Не было никакого белого света или погибших близких — в конце концов, эта радость доступна только человеку. Но мне было достаточно просто перестать чувствовать. Тьма обступала меня, словно уютный кокон, обволакивая и обещая забвение. Избавление от боли. Этого было достаточно.
В абсолютной темноте я постепенно начала различать мягкую поступь сильных лап. Знакомый запах ударил в нос — сильный, острый, мускусный. Волк.
Вот, значит, как это бывает? Вот кто нас встречает на той стороне? Не так уж плохо…
Словно почувствовав мои мысли, волков стало больше. Они подходили к моему телу (ну, или тому, что я ощущала как тело) и садились рядом. От их молчаливого присутствия мне стало спокойнее — я больше не боялась неизвестности, я с радостью была готова ступить за край.
Поэтому, когда они начали петь, я несколько опешила. Это что, приветствие такое? Лестно, красиво, проникновенно, но… Странно.
Да и тьма, словно испугавшись этих заунывных, переливчатых песен, начала расступаться перед глазами. Не слишком довольная таким раскладом (вместо темноты возвращалась боль, как старая сплетница, от которой нет никакой возможности отвязаться и одно присутствие которой вызывает у вас мигрень), я недовольно подняла голову. Тьма, словно старая подружка, затаилась среди деревьев, пронизанных синеватым лунным светом. Волки самозабвенно пели. Настоящие, мать их, волки.