Но если честно, обвинять его всерьез у меня не получалось. Думаю, он все же ее любил — а часто ли мы подозреваем любимых в чем-то ужасном?
Да и я тоже хороша — нашла, с кем связаться… Равнодушное, безучастное лицо Стаса до сих пор стояло у меня перед глазами. Теперь в глаза людям смотреть стыдно…
Хорошо хоть, решилось все без лишних трупов — к тому времени, как участковый с Гришкой добрались до деревни, Даша уже позвонила в полицию. Наученные горьким опытом, те сразу прислали опергруппу, не обошлось и без ФСБшников — в общем, деревня снова стояла на ушах. На мои поиски снарядили команду, но нашел Алексей Михайлович, которому одна беспокойная куница едва не отгрызла ухо. Марина со Стасом в это время спокойно собрали вещи и смотались в город. А уже здесь в дело вступила Ника. Созвала стаю (после чего из обычной больницы, где меня уже везли в морг, меня перевели в частную клинику, где лечили как оборотня, а не как человека) и те за пару часов доставили беглецов прямо к зданию полицейского управления. Теперь участковый большую часть времени проводил именно там, строча отчеты, формируя дело и записывая показания.
— А доказательства? — выслушав в несколько приемов сбивчивый рассказ сестры, без особой надежды спросила я. — Он не сможет доказать, что они замешаны в краже рубинов. Разве что в похищении.
— Они признались, — деланно пожала плечами Ника, отводя глаза.
— Добровольно? — въедливо уточнила я.
— Практически, — хмыкнула ведьма. И я в кои-то веки предпочла не знать методы ее убеждения. Главное, что участковый наконец-то сможет объяснить все человеческим образом, не приплетая всякую, по его словам, «чертовщину». Вот он, наверное, счастлив.
— А что с хозяином? — в отличие от него, меня больше беспокоила сверхъестественная сторона вопроса. — Стас… Стас сказал — «хозяин леса». Что это еще за дрянь? Чего нам теперь ждать?
— Понятия не имею, — призналась Ника. — Но никаких вселенских катастроф не случилось, так что, думаю, время еще есть. Гришка обещал порыться в вещичках лесничего, если что-то найдет, то позвонит.
— А его дом не опечатали? — опешила я. И тут же поняла, какой глупый вопрос задала. Ну конечно, когда это Гришке мешало? Поди, рубины искал. Зар-раза, хоть бы они не все успели продать! Насколько я знала, стая благотворительностью не страдала и расплачиваться за пребывание в клинике мне все же придется.
— Не беспокойся об этом, — на робкий вопрос сестрица только отмахнулась. — Нашла о чем думать! Ты выкарабкайся сначала, а потом уже решать будем…
Легко сказать — выкарабкайся. Несмотря на то, что в себя я пришла, вернуться в деревню смогла только в середине июня. Лето было в разгаре: трава, деревья — все буйно зеленело; ослепительно-синее небо кружилось над головой, тополиный пух забивал нос, от жары млели мухи, а молоденькие девчонки обрезали джинсовые шортики под самое не хочу, а я… Я, кутаясь в шерстяное одеяло, медленно и осторожно забиралась в отцовскую машину — ржавую копейку, с трудом реанимированную Никой.
Собственно сестрица сидела рядом — нервно барабанила пальцами по рулю, пыталась руками изгнать спертый воздух из машины, вздыхала, вспоминая свою красавицу-иномарку, которую пришлось сдать на лом и все деньги отдать стае.
— Одни убытки с тобой, — фыркала она сокрушенно. Конечно, это тебе не продавцам в магазине головы дурить, оборотни на кукольное личико не поведутся.
Я тяжело упала на заднее сиденье и постаралась не дышать. Несмотря на то, что я была рада наконец вернуться в деревню и сама была инициатором поездки, она обещала быть непростой. Бензин, выхлопные газы, пыль, старая подгнившая кожа — все смешалось в гремучий коктейль, который мои легкие принимать отказывались.
— Я все верну.
— Как же, — проворчала Ника, с трудом заводя двигатель.
Чихая и кашляя, мы добрались до деревни за два с половиной часа — мучение для любящей скорость сестрицы и убийство для моего чувствительного носа. Поэтому, когда аккурат напротив кладбища копейка дернулась, особенно громко взревела и окончательно испустила дух, я поскорее вывалилась наружу, дыша полным ртом.
— Все, — сделала вывод Ника, даже не пытаясь открыть капот, из-под которого валил густой дым. — Хана. Погоди, я за Гришкой схожу, он приедет…