Все это разложено на холстине на полу в церкви. На кладбище. Хороший тайник, ничего не скажешь.
Ника демонстративно взяла в руки крест, полистала библию, с ехидством наблюдая за реакцией Гришки, который внезапно понял, что все его изыскания обернулись пшиком.
— Хвоста у меня тоже нет, если интересно, — добила ведьма. — И, как видишь, в церковь могу заходить спокойно. Где ты это взял?
Сестрица брезгливо, двумя пальцами, подняла за корешок черную книгу, из которой, плавно сфланировав на покрытый пылью и прошлогодними опавшими листьями пол, выпало несколько исписанных желтых листов. Я подняла один, прочитала, список был не озаглавлен но и так понятно:
Родинки
Хвост свиной, короткий
Воткнуть ножницы в косяк
Святая вода
Серебро
Иголка под порогом
Круг из соли
Слово святое
Понизу, явно позже других, было подписано: «Чертополох?»
— Ис-следователь… На мне эксперименты проводил?
— А на ком еще? — проворчал Гришка виновато. — Только ты того… Неправильная какая-то.
— Или ты дурак, — хмыкнула Ника. — Так откуда книженция? Я даже не открывая слышу, как от нее смердит…
— У ведьмы из дома забрал… — неохотно признался парень, отводя глаза. — Она все равно померла…
— У Настасьи?! — поперхнулась я возмущением. — Совсем с ума сошел!
— Да нет, — вздохнула Ника, усаживаясь на скамейку и укладывая на колени книгу. Небрежно ее пролистала, скептически фыркая: — Еще не сошел, но какие его годы? Да ты хоть знаешь, дурень, что чудом в своем уме остался?!
— Да я ж как лучше хотел, — пробормотал Гришка.
— Лучше… — проворчала Ника, разрывая книгу пополам и бросая на пол. — Да знаешь ли ты, балбес великовозрастный, что сила ведьмина себе всегда преемника ищет?! Заманивает таких как ты, телят необученных! Нельзя из наших рук ничего брать, ясно тебе? И оглянуться не успеешь, как в послушную куклу превратишься!
Сестрица прожгла непутевого сканирующим взглядом и покачала головой:
— Чудо, что ведьма была деревенская, слабая. Притянуть тебя сумела, а контролировать уже не смогла. Да и того хватило — глупостями занялся, а о собственной защите не позаботился!
— Я как лучше хотел, — упрямо возразил Гришка, хотя уверенности в нем знатно поубавилось.
Я сглотнула горький комок в горле — чувство вины меня глодало. А еще — страх. Я все за участкового боялась, что на него моя природа повлияет, а о друге и не подумала.
— И что теперь будет? — вопрос вырвался сам собой. Оба посмотрели на меня. Ника — досадливо, Гришка — со страхом.
— Да ничего не будет, — вздохнула сестрица. — Книгу я уничтожила, силы там крупица была, беды она не принесет. А нашего ведьмака недоделанного только на защиту для дома и хватит. Научу, так и быть. А то сестра у меня одна, а от твоих экспериментов у нее может несварение случиться…
Уже выходя из церкви я не сдержалась и тоже отвесила Гришке затрещину:
— Теперь я понимаю, кто нашего писателя информацией снабжал!
— Наоборот все было, — огрызнулся парень. — Это у него из книжки я все инструкции и брал!
Ну вот что с него взять, окромя анализов?!
— А у Стаса ты ничего брал, часом? — вклинилась Ника.
— Не такой он дурак, чтоб все свои махинации записывать, — вместо друга ответила я.
Мы остановились на ступеньках церкви. Летом на кладбище была тишь да благодать — молодые березки поднимались рядом с могилками, пахло скошенной на тропинках травой, воздух звенел от мошкары и комарья, изредка разрываясь соловьиной трелью. Раньше здесь соловьи не водились, их появление я сочла хорошим знаком и довольно зажмурилась, подставляя лицо теплому солнышку — время подходило к обеду. Думать о Стасе совсем не хотелось.
— В доме ничего не было, — подтвердил мои догадки Гришка. — Карты с крестиком и подписью «рубины», к сожалению, тоже.
— Черт с ними, с рубинами, — проворчала я. — Если для этого нужно связываться с силами, которых даже русалки боятся, я, пожалуй, перебьюсь.
— Это ты о чем? — удивленно спросила Ника.
Пришлось рассказать — обо всем, включая сегодняшний визит.
Рассевшись на ступеньках, Ника задумчиво чертила на земле непонятные узоры, Гришка неподалеку пинал мелкую черную гальку, метя в сестрицу. Я наблюдала за этим действом, не совсем понимая, что меня здесь смущает.