Татьяна Ивановна Александрова
Домовенок Кузька
Часть первая
КУЗЬКА В НОВОМ ДОМЕ
ПОД ВЕНИКОМ КТО-ТО БЫЛ
Девочка взяла веник да так и села на пол - до того испугалась. Под веником кто-то был! Небольшой, лохматый, в красной рубахе, блестит глазами и молчит. Девочка тоже молчит и думает: «Может, это ежик? А почему он одет и обут, как мальчик? Может, ежик игрушечный? Завели его ключом и ушли. Но ведь заводные игрушки не умеют кашлять и так громко чихать».
- Будьте здоровы! - вежливо сказала девочка.
- Ага, - басом ответили из-под веника. - Ладно. А-апчхи!
Девочка так испугалась, что все мысли сразу выскочили у нее из головы, ни одной не осталось.
Звали девочку Наташей. Только что вместе с папой и мамой они переехали на новую квартиру. Взрослые укатили на грузовике за оставшимися вещами, а Наташа занялась уборкой. Веник отыскался не сразу. Он был за шкафами, стульями, чемоданами, в самом дальнем углу самой дальней комнаты.
И вот сидит Наташа на полу, В комнате тихо-тихо. Только веник шуршит, когда под ним возятся, кашляют и чихают.
- Знаешь что? - вдруг сказали из-под веника - Я тебя боюсь.
- И я вас, - шепотом ответила Наташа.
- Я боюсь гораздо больше. Знаешь что? Ты отойди куда-нибудь подальше, а я пока убегу и спрячусь.
Наташа давно бы сама убежала и спряталась, да у нее от страха руки и ноги перестали шевелиться.
- Знаешь что? - немного погодя спросили из-под веника. - А может, ты меня не тронешь?
- Нет, - сказала Наташа.
- Не поколотишь? Не жваркнешь?
- А что такое «жваркнешь»? - спросила девочка,
- Ну, наподдашь, отлупишь, отдубасишь, выдерешь - все равно больно, - сообщили из-под веника.
Наташа сказала, что никогда не… Ну в общем, никогда не стукнет и не поколотит.
- И за уши не оттаскаешь? А то я не люблю, когда меня за уши дергают или за волосы.
Девочка объяснила, что тоже этого не любит и что волосы и уши растут совсем не для того, чтобы за них дергать.
- Так-то оно так… - помолчав, вздохнуло лохматое существо. - Да видно, не все про это знают… - И спросило: - Дряпать тоже не будешь?
- А что такое «дряпать»?
Незнакомец засмеялся, запрыгал, веник заходил ходуном. Наташа кое-как разобрала сквозь шуршание и смех, что «дряпать» и «царапать» - примерно одно и то же, и твердо пообещала не царапаться, ведь она - человек, а не кошка. Прутья у веника раздвинулись, на девочку посмотрели блестящие черные глаза, и она услышала:
- Может, и свориться не будешь? Что такое «свориться», Наташа опять не знала. Вот уж лохматик обрадовался, заплясал, запрыгал, руки-ноги болтались и высовывались за веником во все стороны.
- Ах, беда-беда-огорчение! Что ни скажешь - не по разуму, что ни молвишь - все попусту, что ни спросишь - все без толку!
Незнакомец вывалился из-за веника на пол, лаптями в воздухе машет:
- Охти мне, батюшки! Охти мне, матушки! Вот тетеха, недотепа, невразумиха непонятливая! И в кого такая уродилась? Ну, да ладно. А я-то на что? Ум хорошо, а два лучше того!
Тут Наташа потихоньку стала смеяться. Уж очень потешный оказался человечек. В красной рубахе с поясом, на ногах лапти, нос курносый, а рот до ушей, особенно когда смеется.
Лохматик заметил, что его разглядывают, убежал за веник и оттуда объяснил:
- «Свориться» - значит ссориться, ругаться, позорить, дразниться - все едино обидно.
И Наташа поскорее сказала, что ни разу, никогда, нипочем его не обидит.
Услышав это, лохматик выглянул из-за веника и решительно произнес:
- Знаешь что? Тогда я совсем тебя не боюсь. Я ведь храбрый!
БАНЬКА
- Ты кто? - спросила девочка.
- Кузька, - ответил незнакомец.
- Это тебя звать Кузька. А кто ты?
- Сказки знаешь? Так вот. Сперва добра молодца в баньке попарь, накорми, напои, а потом и спрашивай.
- Нет у нас баньки, - огорченно сказала девочка.
Кузька презрительно фыркнул, расстался наконец с веником и побежал, держась на всякий случай подальше от девочки, добежал до ванной комнаты и обернулся:
- Не хозяин, кто своего хозяйства не знает!
- Так ведь это ванна, а не банька, - уточнила Наташа.
- Что в лоб, что по лбу! - отозвался Кузька.
- Чего, чего? - не поняла девочка.
- Что об печь головой, что головою об печь - все равно, все едино! - крикнул Кузька и скрылся за дверью ванной комнаты.
А чуть погодя оттуда послышался обиженный вопль: