— А как насчет сохранения денег?
— Репутация важнее. В конечном итоге, правильная репутация принесет нужные дивиденды. Сам подумай, что лучше: чтобы о тебе подумали, как о нищеброде, который готов на самые мелкие поручения ради пары медяшек, либо как о рачительном чародее, который не против сэкономить, но и деньги у него есть.
Логика Шарика для меня все была непонятна. Мысли шли у него очень уж загадочным путем. Наверняка в размышлениях у него была задействована не только кора головного мозга, но и огромное количество извилистых дорожек, которыми его крошечный мозг должен быть истыкан в невероятном количестве, чтобы компенсировать малые размеры.
— А как согласуется репутация с твоим предложением сделать мебель самостоятельно? — уточнил я. — Я ее не разобью вдребезги таким неосторожным поступком?
— Ну ты и балбесина, — фыркнул Шарик. — Если бы ты разговаривал с людьми или хотя бы слушал, что они говорят, то знал, что в Дахене нет своего краснодеревщика и те, кому не все равно, что у них стоит в доме, едут специально в другие города. То есть к тому, что ты самостоятельно сделаешь мебель хорошего уровня, отнесутся с пониманием. Всегда можно сказать, что это — дополнительная тренировка, а разъезжать по соседним городам у тебя времени нет.
Похоже, каталоги здесь распространялись только на книги. Это уже неплохо, потому что скоро мне придется заказывать новый комплект учебников, потому что старый я изучу полностью. Пока у меня лежал нетронутым только учебник по зельям, и то потому, что Шарик заявил, что работать нужно сразу в нормальных условиях и портить ценные ингредиенты, готовя из них на коленке, он не позволит.
— Тебе вообще нужно приводить в порядок жилище, — продолжал он важно. — Дыра посреди двора — это ненормально. Ты позоришь славное звание чародея. Раньше у тебя хоть причина была — ремонт башни, сейчас и ее нет.
— Я дождусь, пока на нас нападет еще кто-то, а затем сделаю забор, — предложил я. — Вот земля лишняя и образуется.
Шарик помолчал, задумчиво шевеля лапами, потом заинтересованно спросил:
— Хандро, ты маньяк?
— С чего вдруг?
— Зачем тебе нужно кого-нибудь убивать и хоронить на нашем дворе?
Я аж вздрогнул от перспективы заиметь не просто личное кладбище, а личное кладбище при въезде в башню. Так сказать, в устрашение будущим недругам.
— Ерунду не неси. Ты сам сказал, что на нас непременно нападут. Их придется сжигать, чтобы уничтожить улики, а мне как раз нужны душевые поддоны и плитка — на них камня из-под десмондов не хватило.
И если Серхио я был согласен пускать в свою ванную, то Хосефу с найденным для нее помощником — нет. Он, кстати, у нас не ночевал, приезжал утром на ослике и на нем же уезжал вечером. А поставить забор предложила Хосефа, которой упорно казалось, что ее подчиненный недостаточно упахивается, а значит, должен вырыть канаву для фундамента под забор. Этот вопрос следовало вначале изучить, чтобы понять, где заканчивается моя земля, и строить уже по границе.
— Вот теперь ты мыслишь, как настоящий чародей, — неожиданно обрадовался Шарик. — Если \тебя с детства правильно учили бы, дону Леону не пришлось бы за тебя краснеть. Но поскольку тебе голову забили всякой ерундой, выправлять ее очень сложно.
— Не ерундой, а естественными науками, — возмутился я.
— Они нужны только тем, кто не умеет в чародейство, — убежденно сказал Шарик, — а значит, ерундой.
— Они описывают процессы, происходящие вокруг нас, — возразил я, — и чары туда прекрасно вписываются, если знаешь, как вписать. По-твоему, почему я так быстро освоил почти все темы первого курса?
— Потому что дон Леон правильно выбрал ученика, с хорошими мозгами, — ответил Шарик, напрочь позабыв, что парой минут ранее называл меня балбесиной.
— Ты ничего не путаешь? Он выбрал жертвенную овечку для своих целей, и мозги при этом были последним, на что он ориентировался.
— Кого попало он бы учеником не согласился взять, — отрезал Шарик. — Ты ему подошел, иначе бы он не согласился.
— У него просто выбора не было, — напомнил я. — До следующей удачно кандидатуры дон Леон не дожил бы. И подгадил он мне вполне сознательно. Не знаю, насколько талантливым чародеем он был, но мудаком был однозначно.
— Это потому что всю его семью извели, — взвился Шарик. — Только представь, как бы ты себя чувствовал, если бы всех твоих близких убили?
— Не хотел бы это узнавать, — честно признал я.