— Сожалеть о том, что ни я, ни дон Алехандро не сдохли на алтаре, не буду, — с вызовом сказал Серхио.
— Да и не надо, дорогой мой. — Карраскилья похлопал Серхио по плечу, отчего тот дернулся. — Но и я извиняться не буду. Жизнь одного человека ничего не стоит, если речь идет о благе целой страны. Пока вы заботитесь о доне Контрерасе, между нами не будет никаких непониманий, согласны?
— Шарик, Карраскилья к Серхио ничего не прилепил?
— Вроде никаких чар не нанес на Серхио этот позер. Я слежу, Хандро, не волнуйся.
— Шарик, а я могу прикрыть эту лавочку?
— Ты о чем?
— О том, чтобы алтарь отключить.
— Только в самом замке, на расстоянии не выйдет.
В замок я пока не собирался, но теоретическая возможность отключения ритуала радовала. Все страны должны иметь равные возможности, и никого не должно быть в моем замке даже проездом, пусть они при этом оставляют полезные вещи.
— Пока вы не угрожаете жизни дона Алехандро, между нами непониманий не будет, — согласился Серхио.
Чародеи переглянулись.
— Не в наших интересах угрожать его жизни, — заметил Оливарес с насмешкой.
— Хандро, мы оба редкостные балбесины, — неожиданно самокритично заявил Шарик. — Да у них на тебя грандиозные планы! Мы с тобой влипли в государственный переворот, с тобой во главе. Они собрались заменить тобой принца, помяни мое слово.
Интерлюдия 3
Гравидийский кронпринц пребывал в прекраснейшем настроении. Несмотря на небольшую неудачу с проклятийником из соседней страны, он был уверен в правильности выбора и в том, что тем или иным способом своего добьется. Но до того, как отправиться на ритуал он собирался обезопасить свой тыл, чем сейчас и занимался. У придворных не должно остаться выбора, кому отдать предпочтение: старшему или младшему принцу. Потому что выбор всегда ведет к волнениям, а волнения — к смене очередности правления путем физического уничтожения того, кто стоит к трону ближе. Альфонсо прекрасно знал историю своей страны и не питал иллюзий относительно младшего брата, который сейчас готовил уменьшение количества принцев ровно в два раза. Альфонсо против уменьшения не возражал, но у него было свое мнение, на кого уменьшать, не совпадающее с мнением младшего брата. А поскольку тот активизировался слишком сильно, возникала вероятность диверсии во время ритуала. Как гравидийская разведка ни старалась узнать, что же случилось с мибийским принцем, так и не смогла. Единственное, что удалось выяснить точно — во время ритуала что-то пошло не так. Альфонсо был уверен, что это что-то пошло не так не просто так, а по причине постороннего вмешательства. Других летающих судов в этот день никто не наблюдал, да и все они наперечет, так что мибийский принц привез свои неприятности с собой. И если он, Альфонсо, не хочет повторить эту незавидную судьбу, нужно, чтобы все неприятности остались тут. Обеспечить это могла только смерть младшего брата. Причем такая, которая не бросит ни малейшей тени на старшего принца.
Альфонсо не торопился, старательно опутывая паутиной брата, который шел в расставленную ловушку в уверенности, что жизнь повернулась к нему правильной стороной. Исабель Болуарте была хороша и пока еще не понимала, какую власть может иметь над мужчинами. Возможно, в другой ситуации Альфонсо задумался, не жениться ли на ней, разорвав под каким-нибудь предлогом, вроде смерти невесты, существующую помолвку. Потому что донна Болуарте была не только красива и сильна в магии, но и являлась наследницей огромного состояния. Но Исабель и Фабиан уже полгода состояли в любовной переписке, поощряемой доном Болуарте, который спал и видел, как станет править страной, будучи тестем мягкого и уступчивого Фабиана. Альфонсо даже не был уверен, что Исабель действительно влюблена, а не пишет под диктовку папеньки. А то и вообще кто-то пишет за нее. Но факт оставался фактом: письма существовали, а поэтому в будущие королевы эта девушка не годилась.
Никто из заговорщиков не знал, что вся переписка попадает в руки Альфонсо и тщательно изучается. Ведь шла она через руки того, кого Фабиан считал лучшим другом, но кто поставил все на службу старшему брату.
— Нужно решить вопрос с этой парочкой заранее, — недовольно сказал Альфонсо. — До моей поездки на Сангрелар. Они уже понаписали достаточно для смертной казни.
В записке, которая лежала перед ним, не было ничего особенного, кроме милых глупостей, которыми обычно обмениваются влюбленные, вынужденно находящиеся в разлуке.