— Я бы сам сходил, если бы обладал твоими разведывательными талантами, — от души польстил я Шарику. — Но я много крупнее и заметнее, а у конвоиров там куча артефактов, среди которых могут быть и для обнаружения невидимости.
— С тебя связка самого лучшего вяленого мяса, которое найдешь, — заявил Шарик. — И то недостаточная плата за мой риск.
После чего он скользнул прямо в проем. Донна Болуарте ахнула.
— Он туда прошел? Я точно видела, что он прошел во двор.
Она надавила на невидимую преграду, но та ожидаемо не пропустила, даже не прогнулась под изящной ручкой, владелица которой с обидой смотрела в сторону уже пропавшего из виду Шарика.
— Особенности моего ками, — пояснил я, пользуясь случаем навесить очередную порцию лапши на прекрасные ушки. — Он и меня может провести в некоторые закрытые места.
— А меня?
— Увы, нет, только хозяина.
— А сейчас он куда?
— Узнать, что там делается и сколько нам ждать.
— А как вы его понимаете, они же не говорят? Только простые приказы выполняют. Они полезные для пропускания и аккумулирования чародейской энергии, но глупые.
Признаться при этом вопросе я подзавис, потому что Шарик болтал почище иных чародеев и знал тоже куда больше их. Не меньше Оливареса точно.
— Мой ками очень умный, — обтекаемо ответил я. — У нас с ним полное взаимопонимание.
— Но в учебниках пишут, что они ограниченно разумны, — начала она спорить.
— Каждый случай индивидуален. Мне лучше знать, что из себя представляет мой ками.
— Интересный вы человек, дон Контрерас. Но мне кажется, что вы все же преувеличиваете разумность вашего ками.
— Не советую вам говорить такое при нем.
Потому что он смертельно обидится и позволит сожрать своей подружке оскорбившую его особу. И разрешения у меня спрашивать не будет. А камия только обрадуется. Мне даже отсюда кажется, что она не прочь отвлечься на небольшую трапезу.
— А еще мне кажется, что я вас где-то видела раньше.
— Вряд ли. Я веду очень замкнутый образ жизни. И учитель у меня — проклятийник. Он тоже не слишком общителен.
Шариковая молния проскочила через двор, и вот уже ками в изнеможении устроился у меня на плече.
— Отчитываюсь, — умирающим голосом простонал он, — там все умерли.
— Вообще все? — недоверчиво уточнил я.
— Один был жив, когда я туда пришел. Пришлось его укусить. До сих пор тошнит. Мне кажется, он был ядовитым.
— Люди ядовитыми не бывают.
— Этот точно был. Какие-нибудь неожиданные чары. Или мутация?
— Донна Болуарте, вы посидите немного здесь в одиночестве?
— Одна? — Она вцепилась в рукав моего камзола с такой силой, как будто я предложил ей прогуляться в логово людоедов. — Я не могу здесь оставаться одна.
— Камия за вами присмотрит. Шарик, попроси даму об услуге.
— Опять я.
Он обреченно слез с моего плеча, но к подруге метнулся бодро, та вышла из зарослей и подошла к нам. Донна Болуарте пискнула и спряталась за мою спину. Оставаться под присмотром камии она опасалась еще больше, чем без ее присмотра.
— Хандро, да тащи ты свою самку с собой. Она клятву дала, значит, не проболтается. Но лишнего не показывай тоже, потому что клятвы клятвами, а все предусмотреть невозможно.
— Уговорили, донна Болуарте, идете со мной, — вздохнул я. — Но при условии еще одной клятвы. Все идеи, которые у вас возникнут при посещении этого замка, вы оставите при себе.
Клятву она выпалила с такой скоростью, как будто была уверена, что в противном случае я ее брошу.
— Шарик, садись на мое плечо. Будем устраивать представление для донны. — Как только он выполнил мой приказ, я сказал: — Донна Болуарте, я возьму вас на руки, тогда охранная система нас пропустит.
Она неуверенно кивнула, опасливо косясь то на ками, то на камию. Этак она косоглазие заработает, совершенно ей ненужное, поэтому я медлить не стал, подхватил ее на руки и перенес через преграду, которую даже не почувствовал, после чего аккуратно поставил на ноги.
— Здесь вам меня не будет страшно ждать?
— Не знаю, дон Контрерас. Если ками может проходить спокойно, то камия — тоже?
— Нет, это особенность только моего ками, а он идет со мной, поэтому провести подругу не сможет.
— Дон Контрерас, а можно я тоже пойду с вами? Недостойно в таком признаваться, но мне страшно.
— В ритуальном зале будет не самое приятное зрелище.