— Говорит, неправильная энергия там только в кожуре. А значит, сам картофель можно есть.
— Да вы что?
Серхио уставился на Шарика и картофельную кучку, стараясь не пропустить ни мига из столь важной экспертизы. Тем временем ками деловито чуть ли не обнюхивал каждый клубень, в пару запустил коготь и потом внимательно его изучил. Картошка была сочная и явно только недавно выкопанная — на некоторых клубнях земля еще не высохла. Какой трудолюбивой оказалась Жирнянка. Пока мы ходили к Уларио и валялись в тени местного дерева, она, не покладая корешков, выкапывала и стаскивала клубни, чтобы меня порадовать.
Я гладил ее по веточкам с пока еще редкими и мелкими листочками и приговаривал, какая она умница, что позаботилась обо мне. На попытку Серхио сделать то же самое она грозно клацнула крошечными, пока еще не отросшими зубками, намекая, что фамильярность — только для меня.
— Вот ведь злючка. Я ее похвалить хотел.
— Ты лучше ей чего-нибудь вкусного принеси.
Жирнянка согласно завиляла ветками.
Наконец Шарик осмотр закончил и вынес вердикт:
— Если срезать кожуру потолще, можно есть безбоязненно.
Оттранслировал он в этот раз свои соображения так, что услышал и я, и Серхио. Компаньон засомневался:
— А точно ничего не будет?
— Ты можешь не есть, — предложил Шарик, любовно обходя картофельную кучку по кругу. — Корнеплодов мало, чем меньше ртов — тем больше на каждого придется итогового блюда.
— Я верю, что дон Алехандро не станет предлагать порченый продукт, — вывернулся Серхио.
И принялся аккуратно перекладывать картошку в один из пустых мешков, которые мы брали с собой в расчете на добычу с бандитов. Расчет оказался слишком оптимистичны, но теперь у нас было чем заполнить хотя бы этот мешок. Шарик крутился рядом, отслеживая каждый клубень и чуть ли не считая их. Не иначе как потом будет проверять на нецелевое использование — все должно пойти в общий котел и честно делиться на всех, а не откладывать в секретные кладовые кого-то одного. Если, конечно, этот кто-то один не ками.
Наконец все, даже самые мелкие, клубни нашли свое место в мешке, Жирнянка и Шарик залезли ко мне на руки, ревниво косясь друг на друга, и я открыл портал в Убежище. В кабинет мы с Серхио прошли настолько незаметно, что спор с той стороны двери даже не утих.
— А я вам говорю, дон Оливарес, что это не сработает, нужно вектор чуть подправить.
— Я по вашей просьбе уже несколько вариантов с подправленными векторами использовал, — сварливо ответил Оливарес. — И заметьте, дон Болуарте, ни один из них не оказался успешным.
— Зато они дают безопасность. Вы хотите вскрыть кабинет или его взорвать? Ваш вариант наверняка приведет к взрыву. Мне моя жизнь еще дорога. Что вы за проклятийник такой, если простейшие чары развеять не в состоянии?
То есть, пока я бегал по просьбе герцога, тот изо всех сил пытался проникнуть в мои тайники? Да уж, послал Всевышний союзников. Аристократы, а ведут себя как мелкие жулики. Хотя, конечно, среди мелких жуликов чародеи не водятся, последние — жулики покрупнее.
— Шарик, ты говорил, что Убежище после того, как я отсюда выхожу, впадает в стазис…
— Я говорил? — Шарик, как мог, показывал свое удивление: и лапами разводил, и глаза прятал. Но так как глаз у него было слишком много, все равно часть была на виду и смотрела на меня виновато. — Ты что-то путаешь, Хандро. Я говорил, что все чародеи должны выйти из Убежища, чтобы оно впало в стазис. Оно с них продолжает качать энергию и подпитывается, так что стазис — нерациональное неиспользование ценного чародейского ресурса.
Было видно, что Шарик сочинял все прямо на ходу, хотя в одном он был прав: было видно, что чародеи в плане накачки энергией убежища времени не теряли, заправляли от души, хотя наверняка об этом не догадывались. Даже я не чувствовал, как Убежище тянет из меня чародейскую энергию, настолько это делалось незаметно. А ведь я был основным источником…
— А сказать, что ты не знаешь — не судьба? Я от этого хуже о тебе не подумаю, потому что понимаю, что у дона Леона были секреты, которые он не доверял даже тебе.
— Да, — вздохнул Шарик, — дон Леон был талантливым чародеем, не то что эти. Который час возятся, а запирающие чары не смогли снять. А все почему? Потому что отпереть их можно только изнутри.
Что я и сделал, после чего резко распахнул дверь, едва не стукнув будущего тестя. Дон Оливарес оказался предусмотрительней: он стоял в стороне, поэтому успел притвориться, что изучает картину на стене.