Как схватятся соседушки.
Как вцепятся в упор!
А в воздухе, вот именно.
Хоть вешайте топор.
Четвертая, гражданская.
Сапожника жена
Заехала профессорше
Бутылкой от вина.
Бутылка, значит, в целости,
Профессорша — навряд.
А примусы упорствуют,
А примусы горят.
ПОЭТ
Вся жизнь моя была победой света
Над тьмою тем.
Я был рожден по воле комитета.
Не знаю кем.
Но понял я, что был не самостийным
Мой первый час.
А отвечал желаниям партийным
Вождей и масс.
И мне сказал неведомый родитель:
Смотри, подлец!
Уже стяжал покойный наш учитель
Себе венец…
Его пример, средь прочих наипаче,
В душе храни,
И не зевай, и в случае удачи
И сам стяни.
И я пришел в рабочие артели.
Как некий бард.
И песнь моя не жаворонков трели,
А взрыв петард!
И каждый звук, и мысль моя, и слово,
И крик души,
Как погреба пожар порохового
В ночной тиши.
Я не ищу в поэзии разгадку
Тайн бытия.
Мне все равно, что сапогами всмятку
Торгую я.
Я свой огонь кузнечными мехами
Раздул, и вот
Я как вулкан, который вдруг стихами
Сейчас прорвет.
И хлынет вниз из горла, из воронки.
Сорвав затор.
Мой молодой, мой бешеный, мой звонкий
Мой адский вздор,
И озарит пылающим поленом
Грядущий век!..
И скажет мне вся партия, весь пленум:
— Се, человек.
ПОЗНАЙ СЕБЯ
Басня
Однажды Сидоров, известный неврастеник.
С самим собой сидел наедине.
Рассматривал обои на стене,
И табаком, напоминавшим веник.
Прокуривал свой тощий организм
И все искал то мысль, то афоризм.
Чтоб оправдать, как некую стихию.
Свою тоску, свою неврастению,
И жизнь свою, и лень, и эгоизм.
Но мысли были нищи, как заплаты,
И в голову, как дерзкие враги,
Не афоризмы лезли, не цитаты,
А лишь долги.
Когда ж ему невыносимо стало
Курить и мыслить, нервы теребя.
Он вспомнил вдруг Сократово начало:
Познай себя!
И подскочил, как будто в нем прорвались
Плотины, шлюзы, рухнувшие вниз.
И он в такой вошел самоанализ,
В такой невероятный самогрыз,
В такой азарт и раж самопознанья,
В такое постижение нутра.
Что в половине пятого утра.
На потолок взглянув без содроганья.
Измерил взглядом крюк на потолке,
А ровно в пять висел уж на крюке.
* * *
Сей басни смысл огромен по значенью:
Самопознание приводит к отвращенью.
ПРИЗНАНИЯ
Мы были молоды. И жадны. И в гордыне
Нам тесен был и мир, и тротуар.
Мы шли по улице, по самой середине,
Испытывая радость и угар —
От звуков музыки, от солнца, от сиянья.
От жаворонков, певших в облаках,
От пьяной нежности, от сладкого сознанья.
Что нам дано бессмертие в веках…
Мы были молоды. Мы пели. Мы орали.
И в некий миг, в блаженном забытьи,
В беднягу пристава то ландыши швыряли.
То синие околыши свои.
Звенела музыка, дрожала мостовая…
Пылал закат. Изнемогавший день
Склонялся к западу, со страстию вдыхая
Прохладную лиловую сирень.
Мы были смелыми. Решительными были.
На приступ шли и брали города.
Мы были молоды. И девушек любили.
И девушки нам верили тогда…
Клубились сумерки над черною рекою.
Захлопывалось темное окно.
А мы все гладили прилежною рукою
Заветное родимое пятно.
Мы поздно поняли, пропевши от усердья
Все множество всех песен боевых,
Что нет ни пристава, ни счастья,
ни бессмертья…
Лишь ландыши, и то уж для других.
НОЧНОЙ ЛИВЕНЬ
Напои меня малиной.
Крепким ромом, цветом липы.
И пускай в трубе каминной
Раздаются вопли, всхлипы…
Пусть скрипят и гнутся сосны,
Вязы, тополи иль буки.
И пускай из клавикордов
Чьи-то медленные руки
Извлекают старых вальсов
Мелодические вздохи.
Обреченные забвенью,
Несозвучные эпохе.