Волны приятно обнимают тело и отбегают, чтобы снова накрыть меня, в том же ритме, что движется он. Диего берет меня за затылок, заставляя смотреть в глаза, двигаясь быстрее. Он словно Дементр высасывает из меня эмоции, жизнь.
Так сладко отдаваться, принадлежать ему, хотя бы в этот момент. Забываются все обещания, данные себе самой, что я не буду показывать ему, как мне хорошо.
— Яра, — стоном выдает он, тараня своим членом. Возносит меня все выше, над уровнем неба. И я сотрясаюсь в сладком оргазме, не смея закрыть глаза, чувствуя как внутрь меня бьёт горячая сперма, его злой рык, разносится по пустынному пляжу.
Безумство, которому я поддалась, проходит, его заменяет смущение. Диего встаёт, застегивает ширину. Сажусь на песок. Чувствуя стыд. Я как улитка прячусь в панцирь своих рук. Диего накрывает мое голове тело своей рубашкой, помогает встать. Его смуглую кожу освещает багровым маревом заходящее солнце. Глаза цвета неразбавленного виски смотрят как-то по новому, с особой нежностью.
Ловлю себя на том, что любуюсь им. В нем нет той шаблонной модельной красоты. Скорее брутальная мужественность. Он горяч как сам ад. И сердце подло екает открытой улыбки и тому, как он приобретает меня за талию.
Нет. Мне это все не нужно! Первые признаки влюбленности. Просто секс? Ничего личного? Со мной это не работает. С Байроном было так же. Он был нежен ласков, но как только понял, что я влюбилась, стал обращаться со мной как с вещью.
Я вырываюсь из цепких рук убегаю чуть вперёд, укутываюсь в его рубашку.
— Это ничего не значит! — говорю себе или ему.
— Яра, — он разворачивает меня к себе лицом. — Тебе же было хорошо. Что случилось?
— Я расслабилась. Забыла, что вы мужчины, представляете из себя. Не нужно так улыбаться и этих ласк после секса тоже, не стоит проявлять.
— А вы? Стоит только показать, что вы что-то значите для мужчин? Что делаете вы? Накидываете на шею поводок и легко дрессируете.
— Ты предъявляешь мне обиды на свою прошлую пассию?
— То же делаешь ты!
— Я твоя на двадцать девять дней. Не нужно мне твоих улыбок и нежных объятий. Ты просто меня трахаешь. Я твоя игрушка. Меня это устраивает!
— Отлично! Я запомнил! — Диего убегает вперёд.
Глава 22
Диего
Игрушка. Моя игрушка. Что меня не устраивает? Бесит? Сам не знаю. После секса меня охватила какая-то нежность. Хотелось ласки, поцелуев на закате. Просто посидеть на песке, обнимая ее. Я был романтически настроен. А Яра всё испортила. Вернула меня на землю. Ей это все не надо.
Я бегу вперёд, Яра идёт следом.
— Дон Диабло, — обращается Кортес. — Будут какие-то распоряжения на сегодня? — его взгляд уходит мне за спину, и из безразличного становится похотливым. Оборачиваюсь. Яра стоит, пытаясь натянуть рубашку ниже, на рубашке не хватает пары пуговиц, оголяет соблазнительные холмики грудей, что так заманчиво покачиваются от каждого вздоха.
Во мне просыпается дикое животное. Хочется достать ствол и выстрелить в Кортеса. И я бы сделал это, если бы не оставил пистолет на пляже. Как он смеет глазеть на нее? Что это так непривычно раздирает грудь? Ревность? Кортес моложе меня. Знаю как он нравится женщинам.
— Будут. Не смей пялиться! — я собирался уйти к себе. Остыть, но теперь точно не смогу оставить Яру одну. Я бешусь на нее, что во мне возникло непреодолимое желание убить своего человека. Никого то, а Кортеса. Он тот, кто несколько раз закрывал меня от пуль, кто верен мне, предан. Эль Пачо несколько раз пытался его перекупить. Обещал сделать правой рукой, несметные сокровища. А он не предал. Он не слуга, почти, как брат.
Во всем она виновата. Эти её длинные стройные ноги, грудь, которой позавидует молоденькая восемнадцатилетняя девушка, и эта сексуальная энергия вкупе с красотой, не даёт шансов устоять. Никому. Даже моему другу.
Подхватываю Яру на руки, мне срочно нужно выплеснуть ярость, что кровавой пеленой застилает глаза. Она обхватывает мою шею, смотрит испугано, на того зверя, в которого я в считанные секунды превратился. Открыв дверь с ноги, заношу в свою комнату, ставлю ее на ноги, срываю рубашку. Яра прикрывает грудь руками.
— Убрала! — требовательно убираю её руки от желанных холмиков. — Ты же игрушка. Забыла? — ее глаза зло вспыхивают, испепеляют меня. — Снимай! — указываю на трусы, снимаю мокрые штаны, вместе с боксерами и отбрасываю в сторону. Она испуганно таращиться на мой покачивающейся член. Удивляюсь. Давно меня так не возбуждали женщины, чтобы хотелось несколько раз подряд.