Тирсо де молина
Дон Хиль — зеленые штаны
Действующие лица
Дон Дьего де Солис
Донья Хуана — его дочь
Дон Педро де Мендоса
Донья Инес — его дочь
Донья Клара — кузина доньи Инес
Сельо — кузен доньи Клара
Дон Хуан деТоледо
Фабьо, Десьо — его друзья
Дон Мартин деГусман
Дон Антоньо
Вальдивьесо — дворецкий доньи Хуаны
Кинтана — ее слуга
Караманчель — ее слуга
Агилар — слуга дона Педро
Осорьо — слуга дона Мартина
Певцы и музыканты
Альгуасил
Действие происходит в Мадриде.
У въезда на Сеговийский мост
Донья Хуана в мужском костюме — зеленых штанах и камзоле, Кинтана.
Вот Сеговийский мост пред нами,
А там, за ним, уже Мадрид. Пора забыть Вальядолид
С его зелеными садами,
И Эсполон*, и улиц вязь,
Галеры на Эсгеве* синей,
Что прочь несет в своей стремнине
Всю накипь города и грязь.
Ее заботливые воды
Бессонно чистоту блюдут:
Так инквизиционный суд
От примесей блюдет породу.
Приведены сюда бедой,
Глядим сейчас на мост огромный,
Вознесшийся на этой скромной
Скорей речушкой, не рекой.
То Мансанарес. Он струится
Под арками моста внизу,
Напоминая мне слезу,
Что, одинокая, сочится
Из многих неподвижных глаз…
Но я хотел бы знать причину,
Донья Хуана, что в мужчину
Внезапно превратила вас.
Кинтана, друг, имей терпенье!
Пять суток, проглотил язык,
Скитаюсь с вами я, старик.
В тот понедельник — помню день я —
Вы, доверяя мне во всем,
За вами следовать велели,
Не объяснив причин и цели.
Осиротел ваш отчий дом:
Вы были в нем зеницей ока
И вдруг исчезли без следа.
За вами — для чего? куда?
Бреду и я, а вы жестоко
Ни слова мне. Я обещал
Не задавать вопросов тщетных
И тайн не вырывать заветных.
Пять суток я как пень молчал
И шел за вами, как лунатик,
Предполагал, считал, гадал
И пальцем в небо попадал,
Как настоящий математик.
Так отомкните же уста,
Недоумение рассейте,
Мои седины пожалейте!
Ведь, надо думать, неспроста
С собою взяли вы Кинтану:
Боялись вы опасных встреч
И знали: вашу жизнь беречь,
Как неусыпный страж, я стану.
Сеньора! Хочет вам помочь
Ваш преданный телохранитель,
Чтоб опечаленный родитель
Увидел невредимой дочь.
Прошу: имейте состраданье
К тому, чьи думы лишь о вас.
Тебя взволнует мой рассказ.
Так слушай же.
Месяц минул и второй
С той поры, как в пестрый шелк
Был одет апрелем юным
В праздник Пасхи голый дол.
Как всегда, вальядолидцы
Вышли погулять на мост
(Мужем и женой Ансурес
Некогда он возведен) *.
Я гуляла беззаботно
Вместе с шумною толпой;
Там я душу потеряла,
Там рассталась я с душой.
Мимо церкви Виторийской
Шла — и беззащитный взор
Вдруг Адониса приметил…
Не одну Венеру — сто
Он пленил бы, в сотне
Марсов Ревность бы к себе зажег…
О его глаза споткнулась
Я, как будто о порог,
И навеки завладела
Сердцем грозная Любовь,
Повелительница смертных.
Сразу же заметил он,
Как дрожу я, как шатаюсь,
И, склонившись предо мной,
Сдернувши с руки перчатку,
Этой мраморной рукой
Поддержал меня и молвил:
«О мой ангел неземной!
Вам ли следовать примеру