Точь-в-точь
Дивный ваш рассказ, сеньора,
Словно быль седых времен
О волшебнике Мерлине…*
Да поможет вам господь!
А теперь прощай, Кинтана!
Я пришлю тебе письмо.
Кинтана уходит.
Донья Хуана, Караманчель.
Ну и трактирщик! Как завел —
«Плати вперед!» На мост приди ты —
Уж мы с тобою были б квиты…
Я вам не вол,
И, значит, нукать не пристало.
А если вол — пора пришла
Распрячь да покормить вола,
И напоить бы не мешало!
Что ж, напою — и не водой.
Согласен?
Ох, сеньор, еще бы!
Готов служить вам хоть до гроба.
Скажи: а кто хозяин твой?
Хозяин! Господи! Когда бы
Хозяева лились дождем
Или, не двигаясь, рядком,
Сидели, квакая, как жабы,
Валялись тут, на мостовой,
Шли косяками, как сардины,
Мне не достался б ни единый —
Уж, видно, жребий мой такой.
Случай
Мне всучивал товар дрянной.
Клянусь, в сравнении со мной
И Ласарильо был везучий*
Я в слуги к лекарю пошел:
Он весь в атласе, фу-ты, ну-ты,
Ножищи замшею обуты:
И вроде чист, а дух тяжел.
По всем углам валялись книжки,
Но уж умишком — что твой дуб;
Как немец, жирен, вислогуб
И бородой зарос. Делишки
Такие он творил в тиши,
Что, сна лишившись от тревоги,
Я через три недели ноги
Едва унес. А хороши
Ведь были заработки!
Скажет афоризм,
К нему прибавит силлогизм*,
Рецепт напишет подороже —
И дело в шляпе. Так, ей-ей,
Он всех лечил. Для врачеванья
Нужны глубокие познанья,
А где найдешь людей темней,
Чем медики? Но мы на веру
Им нашу жизнь вручаем. Все
Они как белки в колесе —
Им не до книг. Вот мой, к примеру.
Он утром очи продерет,
Сожрет несвежую свинину,
Как следует христианину,
И аква витисом запьет*,
Животворительной водицей, —
И по визитам. Я — за ним,
Бежим по улицам кривым,
Аж пыль клубится над столицей.
В одиннадцать бредем домой.
Поверь мне, добрый мой читатель;
Да будь из бронзы врачеватель,
Он фистулами и мочой
И кое-чем еще похуже
Уж до того, несчастный, сыт.
Что Гиппократ ему претит,
И вообще на черта нужен.
Он мяса тухлого кусок
Проглотит и запьет винишком,
Потом придет черед картишкам —
За пулькой посидит часок…
Но три пробьет — и все сначала:
Несется медик во всю прыть,
И я, как за иголкой нить,
За ним несусь. Домой, бывало,
Вернемся к ночи. В кабинет
Хозяин поспешает (малость
В нем совести еще осталось),
И вот ползут на божий свет
Все Расисы и Авиценны*.
Но чуть раскроет фолиант,
Как оглушительный дискант
К нему доносится сквозь стены:
«Куда пропала Леонор?
Инес! Да что это такое?
Простынет у меня жаркое!
Зови отца. Сеньор! Сеньор!» —
«Я занят, — отвечает веско
Супруг. — Графинин сын как труп:
Холера это? Или круп?
Ее подруга, генуэзка,
Вторые сутки вся горит.
Пустил бы кровь, да страшновато:
Она, голубушка, брюхата.
Вот посмотрю, что говорит
Гален»*. Но входит тут супруга:
«Ты все науки превзошел,
А твой Гален — прямой осел.
Не миновать тебе недуга
От непосильного труда.
Не нарушай, мой друг, порядка.
А если лишних два десятка
Помрет — не велика беда».
Внимает эскулап в молчанье,
То покривится, то вздохнет,
Потом из-за стола встает:
В утробе у него бурчанье,
И требует она еды
Земной, мясной да пожирнее.
На полку ставит он скорее
Духовной мудрости плоды
И с радостью за стол садится,
Уписывает все подряд:
Сперва, как водится, салат —
Над ним он истово трудится;
Другие блюда чередой
Отведав, трапезу венчает
Маслинами и день кончает —
Отходит с миром на покой,
Не прочитав и полстраницы.
А там и утро настает,
И снова, утирая пот,
Бежит по улицам столицы.
Он к пациенту на кровать
Присядет, потирая ручки,
Острот заезженных три штучки
Отпустит и начнет писать
Рецепт, который знали предки.
Меж тем ученых слов река
С его струится языка:
Он в этом мастер был — и редкий:
«Сеньора! Ясен ваш недуг:
Ипохондрические газы —
Причина главная заразы.
Они, свершив по жилам круг,
Избрали вашу плевру ложем.
Теперь, чтоб слизи дать отток
И обезвредить млечный сок
(Природе этим мы поможем),
Мою микстуру трижды в день
Вы принимайте по глоточкам, —
Она весьма полезна почкам.
Еще я выписал ревень
Для удаленья экскрементов».
И, опустив в карман дублон,
Уходит мудрый Соломон,
Осыпан градом комплиментов.
Вы думаете, я шучу?
Да нет, какие уж тут шутки!
Четверке страждущих желудки
В один и тот же день врачу
Пришлось прочистить. Он хватает
И из нее — к чему мне врать? —
Четыре прописи катает;
Поститься каждому велит
И, не подумав, без разбору
Сует рецепт, кому который:
«Вас это мигом исцелит».
А что, быть может, он беднягу
Угробил — знать, таков удел.
Я поглядел да покряхтел
И дал, перекрестившись, тягу.